Архив Троцкого (Том 1)

Фельштинский Юрий Георгиевич

Вся официальная политика в отношении Англо-русского комитета была грубым вызовом оппортунизма по адресу большевизма. На этом примере международный пролетариат получил гигантский урок. Нужно, чтобы он усвоил его. Для этого он должен узнать его. Вот почему мы не можем молчать. Дело идет об основных интересах международного пролетариата. Это повыше и посильнее приказов Секретариата, позорно сбившегося с пути и ставящего все новые и новые помехи развитию международного пролетарского авангарда.

Вопросы дисциплины и устава

11. Дисциплина есть важнейшее орудие революции. Но не единственное. Дисциплина не может заменить правильной линии и ее коллективной выработки. Попытка поддержать дисциплину одними лишь механическими средствами — безнадежна и реакционна. Чем ошибочнее линия, тем больше требуется репрессий для поддержания формальной дисциплины. Бюрократическая дисциплина на основе ложной политической линии является не орудием сплочения, а орудием дезорганизации и разрушения партии. Этими словами характеризуется сталинский режим, целиком перенесенный ныне на Коминтерн.

12. В последнем письме ЦК нашей партии, как и в ряде других документов, содержится утверждение, будто в нашем заявлении от 8 августа мы «сознались в ряде своих ошибок» и дали обязательство не вести фракционной работы. На самом деле ни о каких наших ошибках в нашем заявлении нет и речи. Когда мы заявляли 8 августа, что мы за безусловную защиту СССР, против раскола, против курса на две партии, против режима фракционности, то мы говорили не о своих ошибках, а лишь отметали ту клевету, которая систематически на нас возводилась и возводится. Фракционность мы объясняли, в полном соответствии с резолюцией 5 декабря 1923 года[309], бюрократическим режимом. Бороться против фракционности можно только путем борьбы против бюрократического режима. Эту борьбу мы ведем и будем вести.

13. Вы пытаетесь вопрос об оппозиции поставить в плоскость голой дисциплины. Но для того, чтобы требовать дисциплины, надо все же и самим соблюдать элементарные нормы устава и партийной демократии. Между тем, эти нормы попираются все грубее и грубее.

14. Начнем с простейших примеров. Стенограмма того заседания прошлого Пленума, на котором осуждалась оппозиция, была выпущена с исключительной быстротой. Из стенограммы была удалена моя речь с указанием на то, будто я не выправил стенограммы. Между тем, стенограмма была доставлена мне только в момент выпуска всего отчета из печати. Я жаловался на это вам. Что вы предприняли против такого возмутительного попрания элементарных прав и фактического обмана партии? Ничего решительно.

15. Тов. Вуйович — член Исполкома Коминтерна, выбранный конгрессом. Оргбюро ЦК ВКП постановило направить тов. Вуйовича в провинцию, чтобы лишить его возможности выполнять те функции, какие ему поручены мировым конгрессом. Что это, как не вопиющий подрыв устава и дисциплины? Вступились вы за права члена Исполкома? Ни в малейшей степени. Сегодня вы хотите устранить Вуйовича из Исполкома, чтобы задним числом прикрыть противоуставное постановление Оргбюро ЦК ВКП.

16. Вскоре после последнего Пленума ИККИ ЦКК ВКП привлекла меня к ответственности за мое поведение на Исполкоме Коминтерна. Это было вопиющим нарушением устава и организационной дисциплины. Это все равно как если бы ГубКК судила меня за мое поведение на Пленуме ЦК. ИККИ сам вынес суждение по этому вопросу. Несмотря на абсолютную ясность вопроса, ЦКК ВКП сочла возможным судить меня за мои выступления на Пленуме Исполкома.

Кто борется против сталинского курса внутри европейских компартий, тот исключается. Все больше исключается в европейских партиях, как и в ВКП, большевиков только за то, что они разделяют точку зрения оппозиции ВКП. Исключенных объявляют ренегатами, после чего нас обвиняют в солидарности с ренегатами. Слово «ренегат» стало дешевым словом.

Чан Кайши объявлялся до вчерашнего дня союзником; Ван Цзинвей — надежным революционером; Персель — другом. По этой самой логике революционеры, исключаемые за защиту ленинизма, объявляются ренегатами. Эта брань компро-ментирует обвинителей, а не обвиняемых.

17. Президиум Исполкома, как и Исполком, получает свои полномочия от конгресса. По уставу конгрессы Коминтерна должны созываться ежегодно. Значит, полномочия Исполкому и его Президиуму даются только на год. Самовольное продление этих полномочий есть нарушение устава. Разумеется, если бы война, блокада и пр. помешали созыву конгресса, то было бы нелепо становиться на формальную точку зрения. Но как раз во время войн и блокад международные конгрессы собирались сравнительно правильно. Теперь же, когда решительно ничто не мешает созвать правильно организованный конгресс, вы собираетесь созвать его через 4 года после V конгресса, т. е. вы присвоили себе на три лишние года права, которые вам не принадлежат.

На каком основании? Одна китайская революция оправдала бы созыв в течение последнего года двух чрезвычайных конгрессов. За это время собирались конгрессы II Интернационала, конгрессы Амстердама. Только III Интернационал в эпоху величайших мировых потрясений и нарастающей опасности войны в течение четырех лет не собирается на съезд. Да и соберется ли в будущем году — совершенно неизвестно. Разве это не вопиющее попрание устава, дисциплины? Разве это не прямая узурпация?

18. А съезд ВКП? Он не созывался уже два года. Что мешало нормальному созыву съезда? Ничего, кроме намерения сталинской фракции справиться с оппозицией за спиною партии, до съезда и без съезда. Та же причина повела к новому отложению VI конгресса. Над всеми вопросами стоит вопрос об организационном самосохранении группы Сталина. Нельзя говорить о китайской революции, об Англо-русском комитете, о нашей политике в Персии, в Монголии, в Афганистане, о расслоении деревни, об индустриализации, о политике цен, даже о Днепрострое — потому что во всех этих вопросах в активе Сталина имеются только ошибки, шатания, оппортунистические блуждания и поражения. Сейчас нельзя говорить о вопросах международной политики, в частности о переговорах с Францией по поводу признания долгов[310]. В этих вопросах наделано ошибок не меньше, чем в других. И эти вопросы решались за спиною партии и обрушивались на ее голову в готовом виде. Партия знала меньше, чем мировая буржуазия. Неспособность руководства ориентироваться в международной обстановке, правильно оценить отношения между классами и между государствами вела и ведет к политике невпопад. А это нам обойдется и обходится дорого. За ошибки и промедления мы сейчас явно собираемся заплатить гораздо больше, чем можно было бы, в обмен за весьма сомнительные результаты. Особенно же нельзя говорить о внутрипартийном режиме, в котором все остальные ошибки, все политическое сползание находят свое наиболее яркое выражение. Партии приказано молчать, потому что политика Сталина есть политика банкротства. Но именно поэтому партия должна говорить. Именно поэтому оппозиция будет говорить.

19. Подготовка XV съезда есть цепь издевательств над партией. ЦК, ведший в корне ложную линию по всем основным вопросам, запрещает перед съездом критиковать себя. Членам партии дается милостивое разрешение представить свои контртезисы после того, как Сталин и Бухарин напишут свои тезисы. Как будто дело идет в самом деле о тезисах Сталина. Дело идет обо всей его политике за два года. Эта политика ведет в тупик. Эта политика дала ряд поражений и готовит еще большие поражения впереди. Но нет. Никто не смеет говорить об этой реальной, фактической, действительной политике за два года. Платформа оппозиции дает этой политике всестороннюю оценку. Именно поэтому платформа объявляется незаконным документом. Членов партии подвергают обыскам, исключению и всяким материальным репрессиям за распространение платформы, критикующей ЦК за два месяца до съезда.

Самовольная отсрочка съезда на год, запрещение дискуссий, давление на членов партии государственными средствами, лишение куска хлеба ленинцев, не желающих стать сталинцами, — все это не нарушение дисциплины, все это в порядке вещей. А протест против этого, борьба против этих гнусностей есть нарушение дисциплины и продолжение фракционной работы. Нет, жалкими бюрократическими угрозами нас не запугаешь.

20. Партийный режим — самая опасная из всех опасностей. Потому что он парализует главную силу сопротивления врагу — авангард пролетариата.