Архив Троцкого (Том 3, часть 1)
Шрифт:
События лета 1926 года не были использованы коммунистами. Именно поэтому их использовали капиталисты. С лета 1926 г. и в экономическом, и в политическом развитии Европы начинается новая фаза, которая так же, как и предыдущие, не обладает ни прочностью, ни устойчивостью и характеризуется такими же крутыми политическими изломами то вправо, то влево.
В экономическом отношении она характеризуется «рационализацией». Последняя означает вовсе не переход капитализма на новую техническую ступень, не подведение под него нового технического базиса и не коренную реконструкцию, как утверждает Бухарин. Рационализация представляет собою пересадку в Европу уже достигнутых в Америке технических методов и приемов. Необходимость этого была создана большим притоком вложений американского капитала в европейскую промышленность, из которых следовало, что при всех замечательных успехах немецкой промышленности она далека от того, чтобы превзойти по своей технике американскую или хотя бы достичь ее общего среднего технического уровня. Любопытно отметить, что буржуазные и социал-демократические экономисты говорят только о наличии «рационализации», а коммунист Бухарин пророчествует капитализму «реконструкцию».
Бухарин переносит употребляющийся у нас термин «реконструкция» на западноевропейский капитализм, придавая этому термину такое толкование, будто бы стоит только превзойти довоенный уровень, как тотчас же начинается реконструкция. Когда у нас говорят о реконструкции советского хозяйства, то имеется в виду вовсе не воспроизведение довоенного уровня, а коренное изменение соотношения между промышленностью и сельским хозяйством и, наконец, коренную реорганизацию общественно-экономических форм хозяйства от преобладания частнособственнических форм — к коллективистическим.
При отсутствии этих условий даже достижение 200% увеличения довоенного уровня не создает еще реконструктивного периода. Можно ли сказать, что новые технические достижения западноевропейского капитализма коренным образом изменили или изменяют соотношение между городом и деревней, тяжелой и легкой индустрией, металлургической и химической, зерновыми и техническими культурами и т. п.? Этого не решится, вероятно, и Бухарин утверждать. Значит, количественные изменения (рост автотранспорта, применение химии, возросшая роль электроэнергии) не дают еще «нового качества», т.е. подъема капитализма на новый, существенно иной технический уровень.
Оба эти вопроса были подвергнуты подробному рассмотрению в работе тов. Троцкого, и мы поэтому ограничимся здесь подведением итогов дискуссии и резюмированием принятых на конгрессе решений и поправок, распределяя вопросы по разделам программы.
В основу своей критики проекта программы тов. Троцкий положил следующую мысль: проект не носит интернационального характера, потому что он не выдвигает перед всеми партиями конкретной международной революционной задачи, за осуществление которой они все должны бороться в ближайшие годы и которой должны подчинить всю свою деятельность. Такая конкретная задача была выдвинута К[оммунистическим] И[нтернационала] в 1923 году в виде лозунга Советских Соединенных Штатов Европы, ибо война выявила недостаточность и узость национальных государств для дальнейшего исторического развития. Этот лозунг вошел в манифест V конгресса К[оммунисти-ческого] И[нтернационала], проект которого был написан тов. Троцким.
Проект программы ограничился постановкой более отдаленной и поэтому для ближайших лет более абстрактной цели «мировой диктатуры пролетариата».
Эта абстрактная «мировая цель» дополняется для ближайшей эпохи задачами построения социализма в одной стране и борьбы пролетариата других стран против возможной интервенции «в страну строящегося социализма». «На случай, если все же в других странах произойдут революции,— выдвигается не менее абстрактная и неопределенная идея «федерации откалывающихся от империализма стран». Новая конкретная задача, выдвинутая для Европы революционной новой эпохой, начавшейся со времени войны,— завоевание власти пролетариатом и создание в Европе единого социалистического государства — в проекте программы отодвинута на задний план. Явно под влиянием оппозиционной критики Бухарин в своем докладе много распространялся, доказывая «мировой характер» своего проекта; в окончательный текст программы в самом же начале «Введения» включена поправка, гласящая, что мировая война выявила острое противоречие между ростом производительных сил мирового хозяйства и государственными перегородками.
При помощи этой фразы без кардинальной переделки программы, разумеется, нельзя изменить ее общего характера.
Национально-ограничительный характер программы сказался в такой трактовке мирового хозяйства, по которой выходит, что в эпоху империализма как в капиталистических странах, так и в СССР хозяйство все более «замыкается», «организуется» в национальных рамках, все более противопоставляет себя как изолированное целое мировому хозяйству.
В отношении капиталистических стран — это сказалось, во-первых, в полном отсутствии указания на международные тресты и союзы капиталистов разных стран. Эти тресты, так же как и борьбу между ними за экономический раздел мира, Ленин считал одним из пяти главных признаков империализма. Оно же является одним из наиболее ярких признаков интернационализации хозяйственной жизни и роста переплетения различных отраслей хозяйства разных стран между собою. За послевоенное время это явление колоссальным образом выросло по сравнению со временем, когда об этом писал Ленин. Какое-либо указание на это явление отсутствует, тем не менее, и в окончательно принятом тексте программы; во-вторых, в проекте содержится утверждение, что финансовый капитализм обнаруживает «тенденцию к развитию государственно-капиталистической формы». В окончательном тексте вместо «тенденцию к развитию» говорится уже более категорически «о развитии государственно-капиталистических форм».
Что это означает, можно узнать из старых работ Бухарина. В 1926 году на основе одностороннего и схоластического обобщения опыта мировой войны он развил теорию, по которой процесс концентрации капитализма приводит к слиянию всех капиталистических хозяйств в национальных рамках в единый государственно-капиталистический трест.
Происходит как бы национализация всего хозяйства и организация его в рамках империалистического государства, что приводит к устранению на внутреннем рынке признаков конкуренции, анархии производства, классовой дифференциации и проч. В.И.[Ленин], редактировавший «Сборник социал-демократа», отказался поместить статью Бухарина, содержавшую первое его развернутое изложение этой теории, и резко выступил против существа ее во время программных споров 1917-1919 гг. В 1922 г. при составлении первого проекта программы Коминтерна Бухарин вставил туда фразу, «что в рамках мирового хозяйства создались могучие государственно-капиталистические тресты». При переработке этого проекта на V конгрессе К[оммунистического] И[нтернационала] это единственное упоминание госкапитализма было вычеркнуто программной комиссией. В 1925 году Бухарин одновременно с теорией врастания кулака в социализм стал пропагандировать также мысль, что Ленин оказался неправ против него в вопросе о госкапитализме. Под влиянием оппозиционной критики он снова на время спрятал эту теорию, чтобы вытащить ее на свет божий в 1928 г., на XV партсъезде, немедленно после исключения оппозиции из партии. Наконец, в программе Коминтерна эта теория уже превращена в партийный догмат. Она же выставляет основную черту «третьего периода» — капиталистической реконструкции.
Содержание теории, лежащей в основе этой формулы, было яснее всего формулировано в статье Бухарина, впервые напечатанной в 1925 году, хотя и написанной им еще во время войны («Об империалистическом государстве», Сборник 1-й «Революция права», изд. Комакадеми, 1925 г.).
«Организационный процесс,— читаем мы в этой статье,— привел к превращению каждой «национальной системы» в «государственно-капиталистический трест»... Прежде... основной категорией экономической жизни была частно-хозяйственная ячейка, отдельные предприятия, которые встречаются как конкурент со всяким другим... Эпоха финансового капитала кладет конец такому положению вещей. Исчезает прежде всего борьба капиталистического индивидуализма: отдельное частное предприятие как клетка экономического организма. Более того, в значительной степени исчезает и противоречие между различными подгруппами господствующих классов. Так создается система коллективного капитализма (подчеркнуто Бухариным), которая до известной степени противоположна по своей структуре капитализму в его прежних формулировках. Отдельный капиталист исчезает: он превращается [...][379] де капиталиста и члена организации; он уже не конкурирует со своими «земляками»; он кооперирует с ними, ибо центр тяжести конкурентной борьбы переносится на мировой рынок, а внутри страны конкуренция замирает...
Государственная власть всасывает, таким образом, почти все отрасли производства; она не только охраняет общие условия эксплуатационного процесса; государство все более и более становится непосредственным эксплуататором, который организует и руководит производством, как «коллективный собирательный капиталист»...
«Итак,— резюмирует Бухарин эту главу,— государственный капитализм есть законченная формулировка государственно-капиталистического треста. Процесс организации устраняет постепенно анархию отдельных частей «народно-хозяйственного» механизма, ставя всю экономическую жизнь под железную пяту империалистического государства».