Архив
Шрифт:
— Моя очередь, — шепчет Уэсли.
Я ухожу в сторону, вглубь прохода, и слышу, как он с громким стуком бьет в стену. Я не вижу женщины, но легко могу себе представить, как она рывком оборачивается к Уэсли.
— Почему, Иэн? — начинает канючить она. Ее голос приближается. — Почему ты заставил меня это сделать?
Я прижимаюсь к стене и жду.
Краем глаза я вижу в глубине прохода какое-то движение и, обернувшись, замечаю блеск серебристых волос в темноте. Я качаю головой, надеясь, что Оуэн меня видит, а если нет, что ему хватит ума не показываться.
— Я тебя любила! — Ее голос все ближе. — Я любила тебя, а ты заставил меня это сделать.
Уэсли делает шаг назад и показывается из-за поворота, слегка косится на меня и останавливает взгляд на женщине. Я могу слышать ее шаги.
— Почему ты меня не остановил? — ноет она. — Почему не помог мне?
— Позволь мне помочь тебе сейчас, — говорит Уэсли, стараясь копировать мой ровный тон.
— Ты заставил меня. Заставил, Иэн, — говорит она, словно вообще не слышит его, словно зациклилась на своем кошмаре. — Это все твоя вина.
Она говорит все громче и громче, пока слова не перерастают в крик, затем в вопль, и потом она появляется из-за поворота, протягивая к нему руки. Они проходят мимо: Уэсли пятится, а она наступает на него шаг за шагом.
Я крадусь за ней по проходу.
— Я могу тебе помочь, — говорит Уэс, но, судя по выражению его глаз, он не привык к таким напряженным ситуациям. Не привык использовать слова вместо силы.
— Успокойся, — в конце концов говорит он, — просто успокойся.
— Что с ней не так?
Этот вопрос задает не Уэс. За его спиной, в тупике, стоит мальчик на несколько лет моложе меня.
Уэс на мгновение отвлекается, а Дина Блант пользуется моментом, чтобы броситься на него. Когда она хватает его за руку, я настигаю ее. Она теряется, и я использую ее собственную силу, чтобы развернуть ее назад, прикладываю руки к ее голове и резко дергаю.
Треск ее шеи четко раздается в Коридорах, и с глухим стуком она падает на пол.
Мальчик издает что-то среднее между хрипом и вскриком. Широко раскрыв глаза от ужаса, он бежит прочь и скрывается за поворотом. Уэсли не гонится за ним, даже не двигается с места. Он смотрит на бездыханное тело Дины Блант. И потом на меня.
Я не могу понять, он онемел от ужаса или от восторга.
— Куда делся твой гуманный подход?
Я пожимаю плечами:
— Иногда его недостаточно.
— Ты чокнутая, — говорит он. — Ты потрясающая девушка. И ты напугала меня до чертиков.
Я улыбаюсь.
— Как ты это делаешь? — спрашивает Уэс.
— Новая фишка.
— Где научилась?
— Случайно. — Это почти правда. Оуэн мне ничего не объяснял.
Тело Истории начинает содрогаться.
— Это долго не продлится, — говорю я, взяв ее за руки. Уэс берет ее за ноги.
— Так вот как ведут себя взрослые? — спрашивает он, пока мы тащим Дину Блант к ближайшей двери на Возврат.
Ее веки начинают дрожать. Мы прибавляем ходу.
— О нет, — говорю я, когда мы подходим к двери, — обычно все гораздо хуже.
Я поворачиваю ключ, и холл заполняют лучи белоснежного света.
Уэс угрюмо улыбается:
— Прекрасно.
Дина Блант начинает всхлипывать, когда мы втаскиваем ее внутрь.
— Ну, — говорит Уэсли, когда голос женщины затихает за дверью и сменяется абсолютной тишиной, — кто следующий?
Спустя пару часов лист становится безупречно чистым, а мне удается провести один час пятьдесят девять минут, не размышляя о Бене и о том, как его ящик скрылся в стене. Не думая о загадочном Библиотекаре-нарушителе. И о смертях в Коронадо. Охота и погоня вытесняют все, но стоит нам остановиться, беспокойство охватывает меня с удвоенной силой.
— Закончили? — спрашивает Уэс, устало опираясь о стену.
Я смотрю на пустой лист и складываю его прежде, чем успевает появиться какое-нибудь новое имя.
— Кажется, да. Все еще хотел бы получить мою территорию?
Он улыбается:
— Для себя одного — нет, а в комплекте с тобой — с удовольствием.
Я пинаю его ботинок своим, и, как ни странно, обувь образует преграду, через которую почти не пробирается шум Уэсли. Небольшая вспышка, только и всего.
Мы шагаем назад через Коридоры.
— Я бы не отказался от какой-нибудь выпечки от Бишопов, — признается он. — Как думаешь, у твоей мамы что-нибудь найдется?
Мы подходим к отмеченным дверям, и я вставляю ключ в скважину двери I — той, которая ведет в холл на третьем этаже. Хотя это большой риск, я так устала и так хочу в душ, что не могу идти окольным путем. Я поворачиваю ключ.
— А овсяное печенье с изюмом подойдет? — спрашиваю я, открыв дверь.
— Конечно. — Он придерживает ее для меня. — После вас.
Все дальнейшее происходит безумно быстро.
Из ниоткуда появляется История.
С потрясающей прытью, будто я прокручиваю воспоминания. Но это не воспоминания, это реальность, и у нас нет времени. Тело кажется размытым от быстрого движения, как клякса: копна рыжих волос, зеленое пятно толстовки, худые руки подростка. Я помню, как отправляла его на Возврат. Но это не мешает шестнадцатилетнему Джексону Лернеру с силой врезаться в Уэсли и отбросить его в сторону. Я тянусь, чтобы закрыть дверь, но Джексон ногой бьет меня в грудь. Меня пронзает боль, и я падаю, судорожно пытаясь вдохнуть. Пальцы Джексона хватают дверь, и она захлопывается.
Он убежал.
Во Внешний мир, в Коронадо.
Глава двадцать пятая
На одно ужасное, тягучее мгновение я замираю, не зная, что делать.
История выбралась на свободу, а я могу думать только о том, как обрести дыхание. Потом мгновение заканчивается, и мы с Уэсом оказываемся на третьем этаже в Коронадо. В холле никого нет.
Уэс спрашивает, все ли в порядке, я делаю глубокий вдох и киваю, через боль в груди.
Я не надела кольцо, и мне не нужно читать стены, чтобы выследить Джексона. Его зеленая толстовка мелькает на лестничной клетке рядом с моей квартирой. Я бегу за ним, а Уэс направляется к южной лестнице за лифтами. Шаги эхом раздаются внизу, и я спрыгиваю на второй этаж в тот момент, когда он закрывает дверь. Я успеваю увидеть, как Джексон выбегает на лестничную площадку нижнего этажа, но внизу уже подоспел Уэсли и преградил ему путь в вестибюль и дальше, наружу.