Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства
Шрифт:
Теперь пришлось заморгать мне:
– Постой-ка. Это ты, Молли?
– Я, – сказала она с улыбкой, на секунду обернула руку вокруг моей шеи и склонила голову мне на плечо в быстром объятии. Прикосновение было теплым, что выходило за рамки нормальных ощущений во сне. Чувство ее присутствия было таким отчетливым, что не вызывало сомнений. – Ух ты! Так приятно вас видеть, босс.
– Ух ты! – повторил я. – Как же это происходит?
– Хороший вопрос, – сказала она. – С Нового года на меня нападали во сне, наверное, раз пятьдесят. Я думала, что моя защита довольно крепкая.
–
– А-а, – протянула она небрежно, – в основном сидхе.
– Подожди, разве ты не их принцесса?
– Во плоти – да. – Глаза Молли сверкали. – Но во сне они могут приходить ко мне анонимно, поэтому каждый панк думает, что это круто. Это как Интернет для фэйри.
– Вот уроды.
– Ну не совсем, – возразила она. – Послушай, Гарри, Мэйв была действительно очень, очень ужасной Зимней Леди. Теперь я получила эту работу. Сидхе просто хотят убедиться, что я для нее гожусь. Они меня так проверяют.
– Приходят во сне?
– Тихонечко, пока Мэб не видит, – ответила Молли. – Это, вообще-то, напоминает, как моя мама оставляла меня дома следить за моими маленькими братьями и сестрами. Только с более преступными намерениями.
Я издал короткий смешок.
– Ты улыбаешься – это хорошо. Они наступают. Я даю им пинка. Ничего личного, – продолжала она. – Потом я возвращаюсь к своей работе. Из-за которой, кстати, от меня и не было никаких вестей. Прости. Еще лет полтораста, и я стану делать ее так же хорошо, как Мэйв. А у тебя какие оправдания?
– Я посылал тебе гонцов каждый день последние полгода, – ответил я.
Глаза Молли расширились, затем сузились.
– Мэб?
– Мэб.
– Я тебе была нужна? – После моего ответа в голосе ее прозвучало негодование.
– Позавчера. Эта штука в моей голове собирается убить меня в ближайшие несколько дней. Духоприют считает, что ты можешь помочь. Похоже, и Мэб так считает.
Голубые глаза Молли стали ледяными.
– Иначе она не перехватывала бы твоих гонцов. Сука. Если бы я знала… – Молли прикусила губу. – Она дала мне работу, которую я не могу бросить так сразу.
– Раздражает? – спросил я.
– Я под двумя милями льда. Весь день сюда добиралась. Вот почему я сейчас сплю. Что у тебя происходит?
Я ей рассказал.
– О боже, Гарри! Никодимус? А Саня уже там?
– Нет, – ответил я и тут же поправился: – Пока нет.
– Рыцарь Меча будет там, – пообещала она. – Он всегда появляется. А я уже убегаю…
На лице ее появилась досада, и в то же мгновение окружающее начало мерцать. Я внезапно оказался посреди небольшого стада «Голубых жучков», в каждом из которых сидели немного разные версии Гарри Дрездена и Молли Карпентер. Я переезжал через другие «фольксвагены», как лыжник на слаломе.
– …Как только смогу… – прозвучал голос Молли издалека.
И вот я уже ехал один.
Движение становилось все плотнее и беспорядочнее. А затем раздался громкий визг шин и скрежет гнущегося металла, появился яркий свет, и возникло ощущение вращения и падения одновременно в преувеличенном и изящном темпе замедленной съемки.
Радио закашлялось от помех, потом женский голос заговорил
– …К другим новостям. Гарри Дрезден, чародей из Чикаго, слепо несется навстречу собственной гибели, потому что отказывается замечать простые и очевидные истины, лежащие перед ним как на ладони. Дрезден проигнорировал несколько чрезвычайно удачно посланных предостережений и, как результат, вполне возможно, погибнет в ближайшие сорок восемь часов…
Я выдернул себя из сна и сел на кровати, весь в поту и с трясущимся телом, мои инстинкты взвыли, предчувствуя опасность и подсказывая мне, что я больше не один в комнате.
Инстинкты оказались правы ровно наполовину.
Кэррин бесшумно прикрыла за собой дверь и мягко подошла к кровати, освещенная тусклым светом уличных фонарей. На ней была длинная полинявшая майка чикагской полиции, а волосы она связала в простой конский хвост. В руке она сжимала свой любимый «зиг», направленный стволом вниз.
– Эй, – прошептала она, встав возле меня. – Я услышала какой-то шум. Ты в порядке?
Одной рукой я протер глаза. Неужели Молли мне снилась? Всего лишь сон? Или это было нечто большее? Я знал, что множество безумных вещей становятся возможными во сне, и я знал, что этот казался невероятно реальным, но это не значит, что он был реальностью.
– Сны, – пробормотал я. – Извини, не хотел тебя будить.
– Я все равно не спала. Ты что-то бормотал и ворочался.
Я услышал, как Кэррин положила «зиг» на прикроватный столик. Она была в каких-то полутора футах от меня, что позволило мне уловить исходящий от нее аромат. Запах чистой одежды из прачечной, дезодоранта, смутно напоминающего какой-то цветочный аромат, намек на загоревшую под солнечными лучами кожу, а также еле уловимый запах средства для чистки оружия. Секунду спустя она положила мне на лоб руку.
– У тебя температура, – заключила она. – Сны при лихорадке самые скверные. Сядь прямо. – Она пошла в ванную и вышла оттуда минуту спустя с водой в пластиковом стаканчике и четырьмя таблетками. – Ибупрофен, – пояснила она. – Как твой живот?
– Отлично, – пробормотал я. – Что меня действительно беспокоит, так это порезы и синяки. – Она передала мне таблетки и воду, я закинул все в себя и поставил стаканчик на стол. – Спасибо.
Она взяла стаканчик и повернулась, чтобы выбросить его в мусорное ведро, а свет из ванной осветил сильные, рельефные мышцы ее ног. Я постарался не замечать, насколько мне понравилась эта картина.
Но Кэррин все заметила.
Она застыла в этой позе, наблюдая из-за плеча, как я наблюдаю за ней. Затем она повернулась и подошла к двери в ванную, чтобы выключить свет. Я увидел ее ноги еще отчетливее. Затем свет погас, и мы оба оказались в темноте. Она не двигалась.
– Твои глаза, – тихо произнесла она. – Ты смотрел на меня так лишь несколько раз. Это… возбуждает.
– Извини, – сказал я. Мой голос показался мне грубым.
– Не нужно, – ответила она мне. Тихо зашуршала одежда. Я почувствовал, как под ее весом осел край кровати. – Я… я думала о том, о чем мы говорили в прошлом году.