Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник
Шрифт:
Представьте себе карапуза, играющего с бананом. А теперь добавьте к этой картине побольше крови.
– Понятия не имею, о чем ты! – завопил я в ответ и едва успел вытряхнуть из-под рукава защитный браслет, как трое Охотников бросились в мою сторону, одновременно открыв по мне огонь из оглушительно воющих, пылающих копий.
Из-за напитанного энергией и объятого огнем щита стало жарковато, а угарный газ сделал воздух малопригодным для дыхания, и я отшатнулся, но Охотники, хоть и ослепленные облаком дыма, не сбавили темпа. Черные копья продолжали, шипя, выплевывать огонь, и тот расплескался
С неба свалился сасквоч. Он приземлился за щитом и тут же присел, чтобы уравняться со мною ростом. Из правой руки у него выпал неаппетитно-серый труп Охотника без головы.
– Гляди, – сказал Речные Плечи.
Я взглянул. На глазах у меня мертвое тело иссохло, сморщилось и сдулось, как наполненный воздухом бурдюк. Я почувствовал, как из него выходит энергия – так стремительно, что стоило зазеваться, и я ничего не заметил бы.
Другие Охотники взревели от варварской ярости. Громче прежнего.
– Сила павших передается всей стае, – прорычал сасквоч. – Быстрее!
Он снова взмыл в воздух, преодолев пятьдесят чертовых футов одним-единственным прыжком, и два громадных кулака обрушились на Охотника ростом футов семь, а то и выше. Второй раз бить не пришлось. После удара сасквоча любой протянет ноги и останется лежать смирно. Не останавливаясь, Речные Плечи метнулся к дымовой завесе. Снова взвыли Охотники.
Один выскочил из дыма, перепрыгнул через энергетический заслон так сноровисто, словно обладал не ногами, а пружинами, и тут же развернулся ко мне с копьем наперевес. Продолжая удерживать щит между собой и остальными Охотниками, я направил на вторженца здоровенный «смит-вессон» и стал нажимать на спусковой крючок.
Первая увесистая пуля вошла в центр масс. Чужак пошатнулся, но даже не поморщился. С рычанием он ткнул в мою сторону копьем, но я выиграл достаточно времени для второго выстрела. Прежде чем Охотник вложил в удар вес своего тела, вторая пуля угодила ему чуть ниже и, должно быть, перебила позвоночник, поскольку мой противник шмякнулся оземь и…
…С оглушительным воплем зарылся пальцами в землю, а другой рукой направил копье мне в лицо.
Я пригнулся и отбил наконечник стволом револьвера. Посыпались искры. Наскоро прицелившись, я отправил последнюю пулю Охотнику в лоб. Голова его запрокинулась, и не успел он завалиться в пыль, как стал иссыхать и скукоживаться.
Стая взвыла громче, звучнее, сильнее.
Я сунул револьвер в кобуру, метнулся вбок и опустил щит, одновременно пытаясь не задохнуться в дыму. Споткнулся о кучу меха и дряблой кожи – как видно, Речные Плечи пришиб свою жертву насмерть – и вовремя восстановил равновесие, поскольку из дыма появился еще один Охотник, эталонный, чтоб его, образец всего их отродья, почти на фут выше меня, с бугристыми мускулами и неизменным металлическим копьем в руке. Он крутанул тяжеленным оружием, как крутит жезлом командующий на параде, и замахнулся, целя мне в голову.
Удар такой силы посохом не заблокируешь – разлетится в щепки. Поэтому я пригнулся, сдал назад и даже не увидел, а почувствовал, как с фланга заходит еще один Охотник. Отскочить-то я успел, но копье прошло так близко, что рассекло
Из дыма появились еще две фигуры, до ужаса громадные. Один Охотник запустил в меня черным копьем, а второй просто ринулся вперед, расставив руки и растопырив пальцы с грязными ногтями, похожими на когти.
Копье угодило в левое плечо. При контакте наконечника с зачарованной кожей плаща брызнули искры, рожденные столкновением двух противодействующих энергий. Приятного мало. Такое чувство, что удар нанесли не копьем, а увесистой дубиной. Меня отбросило вбок, и организм наполнился нейтральным белым шумом, которым Зимняя мантия подменяет болевые ощущения.
Один из Охотников бросился ко мне – стремительно, будто живое копье, – и новый удар пришелся в правый бицепс. Примерно в то же мгновение другой чужак – тот, что не следил за ногтями, – налетел на меня почти что под противоположным углом, но ударил не в бицепс, а в голень.
Я упал и сильно ушибся.
От такого взрыва ощущений я непременно лишился бы чувств и способности дышать, но на меня влияла Зимняя мантия, и с ее помощью я сумел извернуться так, чтобы уберечь кости от переломов. Лежа на земле, я набрал полную грудь воздуха, сосредоточился и выкрикнул:
– Repellere!
Созданная заклинанием полусфера невидимой и неодолимой силы растеклась плотной энергетической волной. Нападавших подбросило в воздух и отшвырнуло футов на десять, но в полете каждый изогнулся грациозной дугой, и все до единого Охотники приземлились на четвереньки, словно громадные страшные коты.
К тому времени я уже вскочил на ноги, но плечо работало хуже обычного, и я пришел к однозначному выводу, что оно вывихнуто.
Один из Охотников издал звук, похожий на свирепое хрюканье дикого вепря, опустил копье и приготовился стрелять. Остальные посторонились.
Я выхватил из чехла свой обрез, вскинул его, одновременно взводя курки, и жахнул по неприятелю с обоих стволов.
«Дыхание дракона» – специализированные патроны для дробовика. По большей части их заряд состоит из твердых шариков магния.
Но умельцы Молли добавили к магнию белый фосфор.
Два одинаковых огненных шара с ревом вылетели из дульных срезов и расплескались по торсу главаря Охотников раскаленным добела облаком фосфорно-магниевой смеси.
Даже в глубине плоти горящий металл горел как ни в чем не бывало. И сам чужак, и пять футов травы вокруг него разом вспыхнули. С пронзительными воплями, грозившими повредить мне барабанные перепонки, враг жутко задергался, закружился вокруг своей оси и упал на четвереньки.
Я бросил обрез, повернулся к остальным троим и начал снова поднимать щит, но один из них опередил меня, и маленький нож с роговой рукояткой вонзился мне в бедро чуть ниже полы зачарованного плаща.
Такое чувство, что клинок был раскален добела. Боль давно уже не посещала меня на повседневной основе, и эта нежданная гостья выпила остатки воздуха из моей груди. По ноге растекся жидкий металл, прожигавший до самого мозга костей, и в тот же миг плечо мне стянуло серебряными нитями, когда по натянутым нервам прокатился оглушительный сигнал тревоги от поврежденной вращательной манжеты.