Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Кармайкл перегнулся через сиденье и распахнул мне дверцу.
— Не ломайте голову, приятель. Здесь не только те дома, которые стоят, а и те, которые могли бы здесь стоять. Будете думать об этом слишком много — голова распухнет.
Я еще раз оглянулся, сел в «Мустанг» и захлопнул за собой дверцу. Кармайкл медленно вырулил на пустую улицу.
— Это не Чикаго, — сказал я.
— Гений, — ухмыльнулся он.
— Тогда... где мы?
— Между.
— Между чем? — не понял я.
— Между чем? — переспросил он. — Между кем. Между где. Между когда. Между тут.
Я нахмурился:
— Вы не упомянули «почему».
Он покачал головой и ухмыльнулся:
— Не, дружище. К «почему» мы здесь относимся с большим почтением. Мы, можно сказать, большие поклонники «почему».
Я нахмурился чуть сильнее. Потом тряхнул головой.
— Почему я здесь?
— Вы никогда не слышали о прологе, нет? — ответил Кармайкл вопросом на вопрос. — Хотите сразу перейти к основному действию?
— «Почему я здесь» — в смысле «а не там, где мне вроде бы положено находиться».
— Может, вы сейчас пребываете где-то при смерти, — предположил Кармайкл. — Может, вы тонете, и все это иллюзия, которую создает вам мозг, чтобы укрыть от вас суровую правду.
— Здесь? С вами? Я встречался со своим подсознанием — оно, конечно, безумно, но не настолько.
Кармайкл рассмеялся — громко, от души.
— Но такое здесь вполне могло бы происходить. Вот в этом и суть.
— Ничего не понимаю. Вообще ничего.
— Ив этом тоже суть, — кивнул он.
Я испепелил его взглядом.
— Приятель, — сказал он, продолжая улыбаться. — Вам позволено увидеть ровно столько, сколько вы в состоянии переварить. Вот сейчас мы с вами в месте, которое сильно смахивает на Чикаго, едем под дождем в моем старом «Мустанге», потому что вот такие у вас ограничения. Все, что сложнее, предотвратило бы... — он помолчал, подбирая слова, — возможность вероятностей, а у нас здесь это нецелесообразно.
Я немного подумал.
— Вы употребили «предотвратило» и «нецелесообразно» в одном предложении.
— Я тут раздобыл календарь — типа «по слову в день», — сказал он. — Не поднимайте лишнего шума из-за пустяка.
— Да вы смеетесь, — буркнул я. — Поднимать шум для меня смысл жизни.
Кармайкл хмыкнул и сощурил глаза.
— Посмотрим, — сказал он. — Посмотрим.
Глава вторая
Кармайкл остановил «Мустанг» перед домом, напомнившим мне ранние серии «Сетей зла». Он припарковался у безлюдного тротуара, и мы направились к дверям.
— Так куда мы все-таки идем?
— Я же сказал. В контору.
Я нахмурился:
— А поконкретнее никак нельзя?
Он огляделся по сторонам.
— Не здесь. Мы на охраняемой территории. Здесь повсюду уши.
Я задержался на абсолютно пустом тротуаре и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую: ничего, кроме редких фонарей, дорожных знаков и окон, за которыми не виднелось ни света, ни занавесок, — ни дать ни взять пустые глазницы трупа, даже еще менее выразительные.
— Угу, — заметил я. — Просто сплошная интрига.
Кармайкл тоже задержался в дверях и оглянулся через плечо. Пару секунд он молчал, потом заговорил тихим, лишенным выражения голосом:
— Здесь водятся Существа, Дрезден. И некоторые из них хуже, чем смерть. Так что лучше бы вам войти.
Я закатил глаза. Но...
Что-то в окружающей меня пустоте вдруг начало изрядно действовать мне на нервы.
Я сунул руки в карманы и попытался совладать с ощущением некоторой пустоты внутри. Результат оказался немного смазан ярко выраженным желанием отгородиться от этой пустоты надежной каменной стеной. Кармайкл отворил дверь ключом и пропустил меня внутрь первым. Прежде чем снова запереть дверь, он еще раз внимательно оглядел пустую улицу.
Кармайкл кивнул охраннику, явно отставному полицейскому в форме частного предприятия. Тот стоял у дверей лифта в позе «вольно», заложив руки за спину, но абсолютно неподвижно. Мундир у охранника был просто идеален. Идеально чист, с идеально отутюженными стрелками, и перчатки безукоризненно чистые белые. Из лакированной черной кобуры на поясе торчала хромированная, с гравировкой рукоятка револьвера. Ну и черты лица тоже соответствовали одежде: правильные, резкие, строгие.
Я задержался, нахмурился и включил Зрение.
Профессиональные чародеи вроде меня имеют в распоряжении самые разные невероятные штуковины. И одна из самых невероятных — это Зрение. То, что в разные эпохи, в разных культурах называли внутренним зрением, третьим глазом, дьявольским оком и еще много как. Оно позволяет чародею видеть истинную природу окружающих его вещей, а также невидимый мир энергий. Это опасная штука. Стоит вам увидеть что-то с помощью Зрения, и оно останется с вами навсегда, не стираясь из памяти и не тускнея со временем. Одного взгляда на что-нибудь не то достаточно, чтобы распрощаться со здравым рассудком.
Но от всей этой сцены слишком уж отдавало фильмами Рода Стерлинга. Мне просто необходимо было найти хоть что-нибудь, что я мог бы идентифицировать, что-то такое, чем бы меня не кормил с ложечки некто, похожий на помолодевшего, постройневшего Кармайкла. Вот я и решил попытаться идентифицировать единственный объект, который мог бы рассказать мне что-то о тех, кто меня окружает, — источник энергии.
И я сосредоточил внимание на пистолете охранника.
Мгновение ничего не происходило. Потом серебро и чернение блестящего оружия изменились, начали менять форму. Кобура удлинилась на глазах, опустившись охраннику ниже колена, — ну и сам револьвер тоже изменился: рукоять распрямилась и превратилась в эфес короткого меча. От него исходило сияние — нет, не отраженный свет, а собственное свечение клинка.