Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Майкл убрал меч в ножны и осторожно положил его на пол, в пределах досягаемости правой руки. Потом расстегнул плащ и поморщился.
— Да. Это мало похоже на простое совпадение.
Тут нам пришлось заложить руки за голову: в палату ворвался с пистолетом наголо патрульный коп в куртке и штанах, забрызганных пролитым кофе. Так мы и сидели: с руками за головой, изо всех сил стараясь казаться дружественно настроенными и не представляющими угрозы.
— Не беспокойтесь, — шепнул мне Майкл. — Дайте я сам ему все объясню.
Глава седьмая
Майкл уронил лицо на руки и вздохнул.
— Даже не верится, что мы в тюрьме.
— Нарушение общественного порядка, — фыркнул я, расхаживая взад-вперед по камере предварительного заключения. — Незаконное проникновение в больницу. Ха! То-то бы они увидели нарушенного порядка, если бы мы туда не проникли… незаконно, — я выудил из кармана еще дюжину нарушений. — Нет, вы только послушайте: превышение скорости, несоблюдение дорожных знаков, опасное и безответственное управление транспортным средством. И вот вам самое лучшее: незаконная парковка. У меня права отнимут!
— Не судите их слишком строго, Гарри. Можно подумать, мы сами смогли объяснить им все в доступных им выражениях.
Я раздраженно лягнул стальную решетку и тут же пожалел об этом, такая боль пронзила ногу: первым делом после ареста меня разули, оставив босиком. В дополнение к ноющим ребрам, ссадинам на голове и распухшим пальцам это было последней каплей. Я плюхнулся на кушетку рядом с Майклом и сдулся как воздушный шарик.
— Нет, я балдею от этого, — буркнул я, отойдя немного. — Люди вроде нас с вами бьются с вещами, которые этим шутникам, — я сделал рукой широкий жест, — даже и не снились. Не говоря о том, что нам за это не платят, вот что мы получаем вместо хотя бы благодарности.
— Такова природа зверя, — философски заметил Майкл.
— Плевать я хотел на эту природу. Я просто терпеть не могу, когда происходит что-то вроде этого, — я снова встал и принялся бесцельно расхаживать взад-вперед по камере. — И уж что меня действительно бесит — так это то, что мы так и не знаем пока, что взбаламутило весь потусторонний мир. Это ведь серьезно, Майкл! Если мы не разделаемся с тем, что стоит за…
— С тем, кто стоит за этим.
— Верно, кто стоит за этим — никто не знает, во что все это выльется.
Майкл едва заметно улыбнулся.
— Господь никогда не возложит на ваши плечи больше, чем они вынесут, Гарри. Все, что нам остается — это быть готовыми ко всему и не терять веры.
Я ответил ему взглядом, лишенным энтузиазма.
— В таком случае мне не помешали бы плечи пошире. Должно быть, в моем случае кто-то ошибся в расчетах.
Майкл устало рассмеялся, потом помотал головой и лег на кушетку, заложив руки за голову.
— Мы сделали то, что должны были сделать. Разве этого мало?
Я подумал обо всех тех младенцах, сопевших и издававших другие славные звуки на руках у наполнивших палату сестер. Один, маленький, пухлый, прямо как с рекламы детского питания, так просто оглушительно икнул и тут же уснул на плече у тащившей его к матери медсестры. Дюжина крошечных жизней, перед каждой из которых открывалось необъятное будущее — будущее, которого бы их разом лишили, не вмешайся в это я.
Я заметил, что уголки моего рта загибаются вверх в довольно дурацкой ухмылке, и ощутил слабое, но все же удовлетворение от проделанной работы, которое не удалось стереть даже царившему у меня в душе раздражению. Я отвернулся от Майкла, чтобы он не заметил улыбки, и постарался придать голосу все то же устало-равнодушное выражение.
— Мало ли этого? Боюсь, маловато будет.
Майкл снова рассмеялся. Я свирепо нахмурился на него, но он только расхохотался еще громче, так что я бросил притворяться и просто прислонился к прутьям решетки.
— Как думаете, сколько нам еще здесь торчать?
— Я никогда еще прежде не попадал в тюрьму, — признался Майкл. — Так что вам виднее.
— Эй! — возмутился я. — Что вы хотите этим сказать?
Улыбка Майкла как-то разом померкла.
— Черити, — предположил он, — вряд ли обрадуется этому.
Я поморщился. Черити звали жену Майкла.
— Угу, пожалуй. Но все, что нам остается — это быть готовыми ко всему и не терять веры — так ведь?
— Я вознесу молитву Святому Иуде, — буркнул Майкл.
Я приснился лбом к решетке и закрыл глаза. У меня болели даже те места, которые, как мне казалось, вообще не могут болеть. Пожалуй, я мог бы задремать даже стоя.
— Все, что мне хочется, — сказал я, — это вернуться домой, вымыться и завалиться спать.
Примерно через час пришел, наконец, дежурный. Он отворил дверь камеры и сообщил нам, что за нас внесен залог. Я ощутил в животе неприятную пустоту. Мы с Майклом вышли из КПЗ в соседнюю комнату.
Там нас уже ждала женщина в свободном платье и тяжелом кардигане. Она стояла, сложив руки на животе — судя по объему последнего, она находилась на седьмом или восьмом месяце. Она отличалась высоким ростом, пышными, шелковистыми светлыми волосами до талии, довольно-таки приятными чертами лица и темными глазами, полными плохо сдерживаемой злости.
— Майкл Джозеф Патрик Карпентер, — рявкнула она и зашагала к нам. Вообще-то она не шла, а ковыляла, переваливаясь — с таким-то животом — но вся ее поза придавала ей решительность и целеустремленность. — Ты докатился до точки. Вот что бывает, когда водишься с дурной компанией.
— Хелло, ангел мой, — пророкотал Майкл и склонился, чтобы запечатлеть на ее щеке нежный поцелуй. Она приняла его с чувственностью дракона с острова Комодо.
— И не называй меня ангелом. Знаешь, сквозь что мне пришлось пройти, чтобы найти, на кого оставить детей, собрать деньги, добраться сюда и в довершение всего отобрать у полицейских этот твой проклятый меч?
— Привет, Черити! — лучезарно улыбнулся ей и я. — Сколько лет, сколько зим! Как давно мы общались в прошлый раз — тому уж три года? Или четыре?