Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Опаньки!
Сквозь осыпающиеся кирпичи и клубы пыли, в помещение хлынул солнечный свет — последние предзакатные лучи, скользнувшие по моему лицу теплым золотом, показавшиеся глазам до боли яркими.
Келли взвизгнула, и тело ее в местах, не прикрытых одеждой — а таких набралось довольно много — вспыхнуло ярким огнем. Свет ударил в нее с силой стального тарана, отшвырнув от меня. Только тут я ощутил тупую боль, неприятное жжение на щеках, в горле — в местах, куда попала ее слюна.
Несколько секунд я не ощущал ничего кроме света, жара и боли. Кто-то визжал. Потом я очнулся, привстал и огляделся по сторонам. Огонь разбегался по зданию, и сквозь огромный пролом в стене я услышал далекий вой пожарных сирен. На бетонном полу виднелись какие-то черные, жирные потеки, ведущие от меня к белому микроавтобусу. Солнце едва касалось заднего стекла машины. Боковая дверь была до отказа сдвинута назад, и Кайли, лицо которого так и свисало рваными лохмотьями, заталкивал в салон что-то причудливое — свою сестру. Девица-вампир тоненько подвывала от боли. Он сунул ее в заднюю часть салона, захлопнул дверь, и изуродованные губы его скривились в злобной ухмылке.
Он шагнул ко мне, но тут же в досаде стиснул зубы, остановившись на самой границе солнечного пятна.
— Чародей… — злобно прошипел он. — Ты еще заплатишь. Я заставлю тебя поплатиться, — он повернулся к двери с тонированным стеклом и прыгнул на водительское место. Взревел мотор, машина рванула с места к закрытым воротам и ударила в них тупым носом. Расшвыряв щепки, вырвалась она на улицу и скрылась из вида.
Некоторое время я оглушенно сидел на полу. Потом с трудом поднялся на ноги, шатаясь, добрел до пролома в стене и выглянул наружу. Сирены приближались.
— Черт, — пробормотал я, оглянувшись на бушевавший уже вовсю огонь. — Что-то неаккуратно получается у меня с домами…
Я тряхнул головой, стараясь хоть немного прояснить мозги. Темнота… На улице темнело. Мне нужно домой. Вампиры охотятся в темноте. Домой, подумал я. Домой…
Я медленно побрел к своему «Жучку».
За моей спиной скрылось за горизонтом солнце — высвободив всех тех тварей, что выходят резвиться с наступлением ночи.
Глава семнадцатая
Как я добирался домой, я не помню.
В памяти сохранились только неясные образы машин, обгонявших меня с сумасшедшей скоростью, а потом рокочущее мурлыканье Мистера, когда я ввалился к себе и захлопнул за собой дверь.
Вампирская слюна-наркотик впиталась мне в кожу в считанные секунды и разбежалась по всему моему телу. Я ощущал себя онемевшим, бестелесным. Не то, чтобы комната шла кругом, но, когда я открыл глаза, все предметы слегка расплывались и делались резкими только по отдельности, да и то лишь когда я очень старался. С каждым ударом сердца все мое тело содрогалось от медленного, едва уловимого, но приятного ощущения.
Что-то во мне против моей воли получало от этого наслаждение. Даже вспоминая все те штуки, которыми меня пичкали в больницах, лучшего обезболивающего я еще не пробовал.
Я добрел до своей узкой кровати и рухнул в нее. Пришел Мистер и заходил у меня перед носом, требуя, чтобы я встал и покормил его.
— Пшел вон, — услышал я собственное бормотание. — Ты, чушка пушистая, уходи.
Он положил лапу мне на горло — в месте, где солнечный свет коснулся потека слюны Келли Гэмилтон. Я взвыл от боли, но послушно встал и потащился на кухню. В леднике обнаружились какие-то мясные обрезки, и я кинул их в Мистерову миску. Потом ввалился в ванную и зажег свечу.
Свет отозвался резкой болью.
Я прищурился и посмотрел на себя в зеркало. Зрачки расширены. Кожа на шее и щеке покраснела и шелушилась как от солнечного ожога — болезненно, но опасности никакой. Никаких надрезов на шее я не нашел — значит, укусить меня вампир не успел. Что ж, это хорошо. Укусы такого рода связывают вампира с жертвой. Успей она укусить меня — и никто не помешал бы ей залезть ко мне в голову. Обыкновенные чары, дающие контроль за чужим разумом. Прямое нарушение Законов Магии.
Я вернулся в спальню, лег и попытался упорядочить свои мысли. Пульсирующая боль во всем теле сильно осложняла эту задачу. Снова приперся и попробовал приставать Мистер, но я отпихнул его рукой и заставил себя не обращать на него внимание.
— Сосредоточься, Гарри, — буркнул я себе. — Тебе нужно сосредоточиться.
Вообще-то я умею блокировать боль при необходимости. Когда я обучался у Джастина, такая необходимость возникала почти все время. Мой наставник не слишком церемонился с будущим чародеем. Поэтому поневоле вырабатывались навыки избегать ошибок.
Блокировать наслаждение оказалось гораздо сложнее, но и это мне все-таки удалось. Первым делом мне пришлось изолировать ощущение радости. Это заняло некоторое время, но я медленно выявил границы тех частей меня, которым нравилось это чудесное, жаркое ощущение, и отгородился от них. Потом я взялся за переполнявшее меня пульсирующее счастье. Я замедлил свой и без того замедленный пульс, потом постепенно отключил осязание, запихнув его за ту же глухую ограду. В общем, в конце концов остался только негромкий зуд в мыслях, отделаться от которого не было уже никакой возможности.
Я зажмурился, сделал глубокий вдох и начал раскладывать все по полочкам.
Лидия бежала из-под церковного крова, от защиты отца Фортхилла. Зачем? Я припомнил все, что знал о ней или о чем догадывался. Ввалившиеся глаза. Окружающую ее покалывающую ауру. Да, ее руки — уж не дрожали ли они, хоть немного? Напрягши память, я решил, что дрожали. Теперь пульс — нормальный или замедленный? Кажется, тогда он был замедлен… впрочем, тогда мой собственный бился чаще. Я сосредоточился на мгновении, когда касался ее рукой.
Шестьдесят, подумал я. Пульс у нее тогда был около шестидесяти ударов в минуту. Мое собственное сердце сейчас билось в шесть раз медленнее. А совсем недавно, до того, как я замедлил его, чтобы приглушить пение наркотика в крови — вдвое.
(Пение, сладкое пение, какого черта я выключил его, когда мог просто опустить стены, слушать музыку, счастливо лежать в покое, просто наслаждаясь ощущениями, просто…)
На то, чтобы остановить вращение стен, у меня ушла еще минута. В общем-то, по человеческим меркам пульс у Лидии укладывался в рамки нормы. Но ведь она лежала без сознания — примерно, как я сейчас. Кайли с Келли отравили ее — как и меня. В этом я не сомневался. Тогда почему ее сердце билось так быстро — в таких-то обстоятельствах?