Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Грум застыл. На его обезьяньей физиономии явственно обозначилась досада. Он зарычал и, перешагнув через меня, забрал со столика саквояж. Я откатился к стене. Наступи он на меня — и мокрого места бы не осталось, и у меня не имелось ни малейшего желания облегчать ему эту задачу.
— Считай, тебе повезло, — буркнул огр. — Погоди, еще встретимся! — очертания его тела расплылись, он уменьшился в размерах и превратился в обычного громилу, каким я видел его пару минут назад. Он поправил котелок на голове и пошел к двери, не забыв по дороге лягнуть меня ногой. Я успел увернуться, а он не стал задерживаться. Хлопнула дверь, и он ушел.
— Ну? — продолжал все тот же женский голос. — Что там у вас, хулиганье? А ну вон!
Где-то на улице взвыла полицейская сирена. Я встал, пошатнулся и привалился к стене, чтобы не упасть. Другой рукой я выудил из кармана клочок бумаги, украденный из Грумова саквояжа.
Это оказалась не просто бумажка. Это была фотография. Ничего особенного — обыкновенный полароидный снимок. Седовласый Ройель улыбался в объектив на фоне Волшебного Замка в одном из Диснейлендов.
Его окружало несколько молодых людей — улыбающихся, загорелых и, судя по выражению лиц, счастливых. Одна из них была высокая, с крепкой шеей женщина в линялых джинсах, с волосами, выкрашенными в болотно-зеленый цвет. На ее широком, некрасивом лице играла улыбка. Рядом с ней стояла девушка из тех, которых снимают в каталогах нижнего белья — длинноногая, вся в соблазнительных выпуклостях. Одета она была в короткие шорты и лифчик от бикини. Ее волосы тоже имели зеленый оттенок, но яркий, травяной, а не болотный. С другой стороны от Ройеля стояло двое молодых мужчин. Один — невысокий, коренастый тип в бейсболке и солнечных очках — исподтишка показывал рожки из-за головы своего спутника — миниатюрного, хрупкого сложения мужчины с бронзовым загаром и выгоревшими почти добела волосами.
Что это за компания? Что делал с ними Ройель? И почему Грум так спешил убрать эту фотографию из квартиры Ройеля?
Сирена взвыла ближе, и, если я только не хотел быть арестованным по звонку какой-то благонамеренной чикагской богачки, мне стоило убираться отсюда. Я потер продолжавшее болеть горло, поморщился от боли ниже пояса, куда саданул чертов стул, и поспешил из дома.
Глава двенадцатая
Я выбрался из старого дома и вернулся к «Голубому Жучку», не потревоженный никем — ни смертными, ни нежитью. Когда я выруливал на проезжую часть, навстречу мне пронеслась патрульная машина со включенными синими мигалками. Я повел «Жучка» прочь на умеренной скорости, стараясь, чтобы дрожь в руках не сказывалась на направлении движения. Впрочем, никто за мной не погнался, так что, должно быть, мне это удалось. Один-ноль в пользу хороших парней.
Теперь у меня появилось время подумать, хотя я не был уверен в том, что мне этого хочется. Я залез в квартиру Ройеля на всякий случай, не рассчитывая найти многого. Но мне повезло. Я оказался не только в нужном месте, но и в нужное время. Кто-то явно желал припрятать что-то оттуда — либо фотографии вроде той, которую я свистнул из саквояжа, либо какие-то другие бумаги. Что ж, теперь мне предстояло выяснить, что собирал там Грум, или — что не менее важно — зачем ему нужно было ликвидировать какие-то хранившиеся у Ройеля улики. Не узнав этого, вряд ли можно было рассчитывать на то, чтобы узнать, для кого он это делал: огры не отличаются самостоятельностью действий. И, с учетом обстоятельств, наивно было бы предполагать, что один из потусторонних громил-тяжеловесов орудовал в доме убитого сам по себе.
Огры считаются диким племенем — они могут работать и на Зиму, и на Лето, и по склонностям характера они рознятся от веселых мордоворотов до патологических садистов.
По первому знакомству Грум, похоже, не принадлежал к первым, но решительности ему было явно не занимать. И дисциплины тоже. Обычная гора мускулов из Небывальщины вряд ли удержалась бы от соблазна размолоть меня в труху, что бы там ни кричали соседи. Это означало, что Грум — не какой-то там заурядный потусторонний медведь. Что ж, это делало его еще опаснее, даже если не брать в расчет ту легкость, с которой он игнорировал наложенные мною на него заклятья.
Вообще-то все огры способны в той или иной степени нейтрализовывать действие магических сил. Мои заклятья оказали на Грума не больше эффекта, чем если бы я пытался поразить его электрическим разрядом, долго-долго вытирая перед этим подошвы о коврик. Это означало, что он силен и опытен. Это же подтверждалось и скоростью, с которой он менял внешность. Заурядный мордоворот с палицей вряд ли принял бы человеческий облик — с одеждой, заметьте! — с такой легкостью.
Силен, опытен, скор — и вреден до невозможности. Скорее всего, он служил доверенным телохранителем какого-нибудь высокопоставленного чернокнижника.
Интересно, какого?
Остановившись у светофора, я еще раз вгляделся в украденную у Грума фотографию.
— Черт, — пробормотал я. — Кто эти люди?
Список вопросов рос как плесень в сырой кладовке.
Я приехал, когда церемония похорон Ройеля уже началась. Похоронное бюро Фленнери в Ривер-Норт всего несколько лет назад было семейным предприятием. Это старое заведение, но его всегда поддерживали в идеальном порядке. Теперь аккуратно подстриженные кусты и газоны заменили композициями из камней — еще бы, ведь за ними проще ухаживать. Асфальт на стоянке растрескался, и из уличных фонарей горело не больше половины. Над главным входом светилась аляповатая сине-зеленая вывеска, гласившая:
АКРЫ ВЕЧНОГО ПОКОЯ
РИТУАЛЬНЫЕ УСЛУГИ
Я запарковал «Жучка» на стоянке, сунул фотографию в карман и вылез из машины. Увы, жезл с посохом пришлось оставить. Люди, которые не верят в магию, имеют привычку подозрительно коситься на тебя, когда ты входишь в помещение со здоровенной, украшенной странными знаками палкой. Люди же, которым известно, кто я такой, реагируют на меня примерно так, как если бы я был увешан гранатами, а в каждой руке на манер Джона Уэйна держал по крупнокалиберному пулемету. В зале могло находиться полно и тех, и других, так что я постарался не слишком выделяться, ограничившись кольцом (почти разряженным, хоть этого никто и не знал), браслетом-оберегом и материнским амулетом-пентаграммой на цепочке. Взгляд на отражение в стеклянной двери подтвердил, что с точки зрения общественного мероприятия наряд мой так себе; впрочем, на упоминание в светской хронике я и не претендовал. Я вошел в здание и направился к залу, в котором прощались с Рональдом Ройелем.
Старика облачили в серый, с металлическим отблеском шелковый костюм — явно рассчитанный на человека помоложе и к тому же больше на пару размеров. В твидовом костюме тот смотрелся бы лучше. В морге над Ройелем поработали тоже тяп-ляп. Щеки его казались слишком румяными, а губы так и остались синими. На губах виднелись ямочки в местах, где их сшили, чтобы рот не открывался. При всем желании Ройеля не приняли бы за вздремнувшего старика — это был труп и ничего больше. Народу в зале собралось немного; те, что пришли, сбились в кучки беседующих или расхаживали взад-вперед перед гробом.
Никто не курил, схоронясь в тени, никто не шарил по собравшимся подозрительным взглядом. Я не видел никого, поспешно прячущего за спиной окровавленный нож или хотя бы поправляющего отклеившийся ус. Что ж, значит, азбучный метод поисков убийцы исключается. Возможно, его (или ее) здесь не было.
Разумеется, никто не мешал фэйре, входя, спрятаться за завесой или чужой внешностью, однако известно, что даже самые опытные из них испытывают сложности с этим в мире смертных. Верно, Мэб выглядела очень даже неплохо, но и ее внешность я не назвал бы нормальной. То же самое относилось к Груму. Я хочу сказать, он казался человеком, но при этом производил впечатление статиста из «Отверженных». Короче, фэйре замечательно умеют много всякого, но к умению теряться в толпе это никак не относится.