Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Разумеется, нет, — я даже не обиделся. — Я никогда не говорил, что не буду драться. Но этого, — я подвинул ей плащ через стол, — я не одену. Возьмите.
Она подвинула плащ обратно.
— Оденьте.
— Спасибо, не надо.
— Дрезден, — произнесла Люччо, и голос ее, не повысившись, сделался твердым как камень. — Это не просьба.
— Я неважно реагирую на угрозы, — сказал я.
— Так реагируйте на реалии, — рявкнула она. — Дрезден, Стражей разбили практически в хлам. Нам необходим каждый боеспособный чародей, которого мы можем завербовать, обучить или призвать.
— Многие чародеи умеют сражаться, — буркнул я.
— Но они не Гарри Дрезден, — возразила она. — Господи, идиот какой. Вы хоть понимаете, что я вам предлагаю?
— Угу. Возможность выслеживать подростков, которым никто не говорил про Законы Магии, и казнить их за нарушение этих законов. Возможность наезжать на любого, кто мне не симпатичен, возможность допрашивать и унижать его. Ни того, ни другого, ни третьего мне не нужно.
— Эбинизер говорил, что вы упрямы, но умолчал, что вы еще и балбес. Кто-то предал Совет, Дрезден. А у вас самая дурная слава из всех. Многие в нем выступали против вас. А многие говорят, что вы намеренно развязали войну с Красной Коллегией, чтобы подстроить падение Совета. За плату, конечно.
Я не удержался от горькой усмешки.
— Я? Бред какой! Посмотрели бы они на мой дурацкий банковый счет.
Взгляд Люччо чуть смягчился, и она покачала головой.
— Я вам верю, — вздохнула она. — Но репутация за вами, тем не менее, закрепилась, а члены Совета пребывают не в лучшем расположении духа от всех потерь. Их страх может легко обернуться против вас. Вот поэтому вы вступите в корпус.
Я насупился.
— Не понял.
— Ситуация требует, чтобы мы забыли о былых разногласиях. Если вы наденете плащ Стража и включитесь в борьбу в эти нелегкие для Совета дни, это заставит его членов смотреть на вас иначе.
Я глубоко вздохнул.
— Ну да. Синдром Вейдера.
— Простите?
— Синдром Вейдера, — повторил я. — Нет союзника, более впечатляющего, ободряющего и всеми любимого, чем союзник, который всего пару минут назад был твоим врагом и пугал тебя до усёру.
— Не только, — возразила Люччо. — Боюсь, вы не до конца понимаете свою репутацию. Вы одолели больше врагов и победили больше зла, чем большинство чародеев на сто лет старше вас. И ведь времена меняются. В Совет приходит больше чародеев, чем прежде — вроде Рамиреса и этих вон ребят. Для них вы — символ сопротивления консервативной части Совета, герой, рискующий жизнью, когда этого требуют от него принципы.
— Я?
— Вы, — кивнула Люччо. — Не могу сказать, чтобы я это одобряла. Однако в настоящий момент Совету нужны любые крупицы отваги и надежды. Ваше присутствие и поддержка перед лицом смертельной опасности обескуражат ваших недругов, а присутствие закаленного в боях чародея ободрит младших членов Совета, — она поморщилась. — Проще говоря, Дрезден, вы нужны нам. А мы нужны вам.
Я потер глаза.
— Давайте допустим, что я запишусь в вашу команду. Что я соглашусь носить плащ. Что я готов биться до окончания войны. Но я не могу уехать из Чикаго. Здесь живут люди, которые на меня полагаются, которые от меня зависят, — я насупился. — И еще, я не намерен кланяться перед Морганом. Будь на то моя воля, я бы его на сотню миль к моему городу не подпускал.
Люччо потерла подбородок и медленно кивнула; взгляд ее оставался задумчивым.
— Мне в любом случае придется переводить Моргана в другое место, — она кивнула еще раз, на этот раз решительнее. — Раз так, я зачисляю вас в Стражи в чине коммандера на должность старшего уполномоченного по региону.
Я зажмурился.
— Вы будете отвечать за безопасность и операции в этом регионе — в тесной координации с тремя другими региональными уполномоченными Северной Америки.
— Э… — пробормотал я. — Что это означает?
— Что вашей работой будет защищать смертных в этом регионе. Противодействовать всем сверхъестественным угрозам и представлять Совет в дипломатических вопросах. Оказывать поддержку и содействие другим чародеям, которые обратятся к вам за помощью и защитой, а также — при необходимости — уничтожать врагов Совета, таких, как Красная Коллегия и ее союзники.
Я нахмурился.
— Гм… собственно, этим я и так занимаюсь.
Лицо Люччо расплылось в первой по-настоящему теплой улыбке, которую я на нем видел. Улыбка эта разгладила морщины на лбу, а новые морщинки сбежались к уголкам глаз.
— Значит, теперь вы будете делать это в сером плаще, — лицо ее снова посерьезнело. — Вы ведь боец, Дрезден. Если Белый Совет надеется выжить, нам нужно больше таких, как вы.
Она встала из-за стола и пошла к стойке, захватив с собой пустые бутылки.
Когда она вернулась, я как раз справился с тугой застежкой и накинул тяжелую, мягкую серую ткань на плечи. Она остановилась передо мной и оглядела с головы до ног. Рамирес покосился на меня, и улыбка его сделалась шире. Морган тоже посмотрел в мою сторону, и по лицу его можно было сделать заключение, будто кто-то сунул нож ему в гениталии. Мак при виде меня в плаще чуть сдвинул брови и надул губы.
— Спасибо, — тихо произнесла Люччо и протянула мне бутылку.
Я кивком поблагодарил ее и принял пиво. Мы чокнулись бутылками и выпили.
— Что ж, хорошо, коммандер, — сказала Люччо; голос ее снова сделался резким, деловым. — Это ваша территория, и вы располагаете самыми свежими разведданными об учениках Кеммлера. Каков будет наш следующий шаг?
Я откинул упавшую на глаза прядь волос.
— О’кей, Страж Люч… то есть, капитан Люччо. Давайте-ка сядем и поработаем. Темнеет, и времени у нас осталось в обрез.
Глава тридцать вторая
Шел дождь, когда я отворил дверь Мёрфиного дома, поэтому серого плаща я не снимал. Я проковылял на кухню, где Томас, Баттерс и Боб разложили на столе свечи, бумагу, карандаши и пустые банки из-под пива.
При виде меня Томас разинул рот.
— Срань господня, — только и сказал он.
Баттерс удивленно посмотрел на Томаса, потом на меня.
— А? Что?
— Гарри! — вскричал Боб, и оранжевые огоньки в его глазах вспыхнули ярким огнем. — Ты стырил плащ у Стража?