Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Звучит довольно просто.
— Это на самом деле просто. Когда ты с помощью талисмана перекидываешься волком, все запреты слетают с человеческой личности. На волю вырываются неосознанные желания, необузданная жажда действия, и ты свободен, конечно, если не считать Духа за пазухой. Представь! Громадный волчище с разумом человека и звериной свирепостью!
Я мельком взглянул на Боба и начал собирать воедино составляющие эликсира бодрости: кусочек сдобного пончика для вкуса, петушиный крик для слуха, ароматное мыло для обоняния, лоскуток ткани для осязания и лучик закатного солнца для зрения. Покрошил кое-что из старых покупок — реверанс в сторону разума — и добавил чуть-чуть бодрой музыки для души. Эликсир медленно закипал. Боб сидел, как мышка, пока я намешивал варево, а когда все было кончено, первым молчание нарушил я:
— Мало кто из живущих обладает достаточной силой, чтобы целиком подчинить себе этого Духа. Он отравляет поведение своего временного хозяина. Может быть, даже контролирует разум или подсознание.
— И что с того? Похоже, ты описал способ создания чудовища.
— Превосходный способ! Действенный на сто процентов, а насколько это хорошо или плохо, я не знаю. Об этом заботятся только смертные.
— Как ты его там называл?
— Гексенвольф, — сказал Боб с сильным немецким акцентом. — Зачарованный волк, или колдун-оборотень. Помню, инквизиция объявила войну зачарованным волкам и пожгла на кострах уйму высоченных парней.
— Теперь о серебряных пулях и укусах. Правда, что, мол, укусили — и ты вервольф?
— Дались тебе укусы!.. Ерунда это. Иначе бы вервольфы уже всю планету заселили.
— Ладно, ладно. Серебряные пули?
— Забудь.
— Понятненько, — протянул я со вздохом, продолжая прилежно записывать рассказы Боба, чтобы потом положить все эти сведения на стол Мёрфи. — Г-е-к-сенво-ольф. Порядок. Что у нас дальше по программе?
— Ликантропы.
— Подожди. Разве это не психическое состояние?
— Это может быть и психическим состоянием, но лишь с одной стороны. Видишь ли, мой юный друг, ликантропия — естественный путь для Духа звериной злобы. Ликантроп в самом деле оборачивается животным, хотя это и происходит только у него в мозгу. Ему кажется, что он волк, и человеческая душа испаряется не понарошку. Это состояние начинает влиять на его мысли и поступки, он становится более агрессивным, более сильным и при этом менее восприимчивым к боли, увечьям, болезням. На нем все заживает очень быстро.
— Но он же не трансформируется в волка по-настоящему?
— Тоже не подарок, знаешь ли. С виду вроде люди как люди, а дики и свирепы до крайности. Слыхал о скандинавских берсерках? Думаю, эти парни были натуральными ликантропами. Причем не сотворенными, а рожденными.
Боб говорил, а я тихонько помешивал зелье, чтобы не перекипало.
— Кто у тебя там последний в списке? Луп… кто?
— Луп-Гару. Прозвище колдуна Этьена, который водил с ними дружбу, пока инквизиция не поджарила из него славный бифштекс. Луп-Гару не мелочевка, Гарри. На них гиблое проклятие. Это сущие демоны в образе волка. Вот кто обладает подлинной силой. В полнолуние они превращаются в чудовищ, и схавать человечка для них — забава, развлечение. Пока не сядет луна или не взойдет солнце, они безжалостно убивают всех, кто встретится на пути.
По спине побежал холодок.
— Это еще не все, да?
— Ага. Списочек особенностей презанятный. Немыслимые скорость и сила. Раз. Сверхъестественная свирепость и жестокость. Два. Живучесть феноменальная. Любые раны заживают мгновенно. Три. Они не чувствительны к ядам и чарам. Одним словом, идеальные машины для убийства.
— Впечатляет. Но ведь идеальные чудища появляются не каждый божий день?
— Вообще да, нечасто. Обычно проклятый бедолага знает о проклятии и уходит подальше от людских глаз, чтобы втихаря наложить на себя руки. Последний Луп-Гару буйствовал в местечке Жевудан во Франции. Шестнадцатое столетие. Меньше чем за год убил двести с лишним человек.
— Проклятие! Как его остановили?
— Прикончили, прикончили голубчика. Серебряными пулями. На Луп-Гару надо идти увешанным серебром с головы до пят. Но серебро должно быть фамильным, унаследованным от предков.
— Почему?
— Гарри, не я придумывал законы магии. Я лишь знаю, каковы они, и умею предугадывать перемены. Условие о серебре неизменно. Предполагаю, в этом есть некий элемент жертвоприношения.
— Фамильное серебро, — пробормотал я. — Ладно. Будем надеяться, что у нас орудует не Луп-Гару.
— Не волнуйся. Ты легко разберешься, что к чему. Если после каждого полнолуния в городе будут десятки убитых, зна… В чем дело?
— Уже. Это уже происходит. — Я пересказал Бобу все, что узнал от Мёрфи, и принялся за второй эликсир — «хамелеонский», мечту любого ниндзя. В воду посыпалась всякая мелочь: пластиковая обертка, кусочек чистого белого хлопка, капля дезодоранта, шелест ветра и листик салата. Завершили картину клочок бумаги и щепотка возвышенной музыки. Ммм, а запах…
— Мертвецы, трупы, — протянул задумчиво череп. — Я дам тебе знать, если придумаю что-нибудь полезное.
— Я хочу, чтобы ты не только придумал, но еще и разузнал побольше. Прогуляешься.
— Со мной этот номер не пройдет, Гарри. Я Дух разума, а не мальчик на побегушках, — протестующе фыркнул мой помощник. Тем не менее при слове «прогуляешься» глаза его подозрительно блеснули.
— А я раздобуду тебе несколько любовных рома-анов, — сладко протянул я.
— Лучше дай отпуск на сутки, — щелкнул зубами вымогатель из мира духов.
— В прошлую свою вылазку ты умудрился устроить дикий разгул и вакханалию на безобидной вечеринке в католическом университете. В общем, слово «отпуск» из своего лексикона можешь удалить.
— Я не сделал ничего, что не смог бы сотворить добрый бочонок вина, — обиженно засопел Боб.
— Вино пьют по доброй воле, а я что-то не припомню, чтобы все эти люди приглашали тебя забраться к ним внутрь. Всё! Тема закрыта. Ты свою порцию веселья получил, приятель.
— Ну, Гарри, что тебе стоит?!
— Нет.
— Только одна малюсенькая ночка…
— Нет и еще раз нет.
Боб бросил на меня уничтожающий взгляд и заявил:
— С паршивой овцы хоть шерсти клок. Давай романы. Чур, никакого старья, только новенькие бестселлеры, а то знаю я тебя, наобещаешь с три коро…