Архивы оборотней
Шрифт:
— Не знаю. В Архангельск?.. — И внезапно я вспомнила. — Она злилась, что здесь не осталось кикимор, и сказала… Я тогда слушала невнимательно, сердилась на вас, что не идете меня спасать. В общем, она говорила что-то о том, что в Финляндии кикиморы здоровее, потому что там болота нехоженые, и что там у нее родни много. А здесь больше годных к строевой кикимор не осталось, ну или что-то типа того.
— Умница! — Командор обнял меня за плечи. — Итак, теперь нам нужно арендовать карбас. Если она не передумала захватывать Архангельск, ей будут нужны новые бойцы. И за ними она отправится в Финляндию. С утра пораньше
— Как мы узнаем, куда плыть? Думаю, в финских лесах и болотах ей спрятаться еще легче, чем в здешних.
— По следам. Преступник всегда оставляет следы. К тому же по пути мы будем фиксировать любую магическую активность.
— Хороший план, напарник, — льстиво заметил кот, больше не оспаривая у Алекса руководство операцией.
К этому времени мы как раз дошли до нашего постоялого двора «У трех зайцев», поднялись в номер и практически сразу завалились спать. Усталость была такая сильная, что я успела только повернуться с боку на бок, пару раз зевнуть и провалилась в глубокий и крепкий сон…
Утром мы позавтракали внизу в трактире оладьями с рябиновым вареньем (Пусик, естественно, предпочел оладьи со сметаной), запили брусничным взваром (кот похлебал воды) и отправились в порт. Хорошо, Стив не приперся с проверкой к завтраку. Вчера он после того ужасного инструктажа должен был нас покинуть для выполнения своего собственного очередного задания, так как он биоробот и в перерывах на отдых не нуждается. В общем, у нас была какая-то фора, прежде чем нас хватятся.
Отойдя немного от гостиницы, мы оба одновременно нажали кнопку «Выкл.» на наших переговорниках. У агента 013 чип был запрятан в ухе вместе с микрофоном и наушниками.
— Поможешь, деточка? — елейно обратился он ко мне. — Этот новый чип, я с ним еще не освоился, все время хочется вычесать его из уха.
Но, увидев выражение моих глаз (я не так быстро прощаю, как Алекс), он попытался отскочить, однако было поздно. Я уже схватила его за ухо, почти сразу нащупав прибор, но, выключая его, мне пришлось так выкрутить ему его драгоценное ушко (что поделаешь, я тоже только в первый раз выключала эту штуку), что он взвыл и, не выдержав, цапнул меня за руку. «Ничего, это тебе за купца Муркина», — подумала я и тонко улыбнулась.
— Чему ты улыбаешься? — слегка удивился мой муж. В отличие от меня, он был сосредоточен и озабочен.
— Просто… у меня такое предчувствие, что нам сегодня будет сопутствовать удача.
— Не зарекайся, садистка, — прошипел Пусик, но меня это не задело. Уж слишком было светло и радостно на душе.
— А теперь идем фрахтовать судно, — прервал нас командор. — Кикимора не ждет погони, но она не знает, кто упал ей на хвост…
На пристани даже в ранние утренние часы жизнь кипела вовсю. Описать Архангельский порт очень трудно, но я попробую. Здесь было все. Нет, не так. Здесь было ВСЕ! Теперь правильно. В те годы Русский Север был единственным окном в Европу, и, образно выражаясь, «все флаги в гости будут к нам…» это сюда, в Холмогоры и Архангельск. Русские от всей широты души развивали здесь солеварение, смолокурение, рыболовство, железоделательный, слюдяной, охотничий, морской и лесной промыслы.
Чего только ни везли иностранцы с Белого моря — лес, пеньку, лен, мед, воск, пушнину, ворвань, деготь, моржовый клык, тюлений жир, соль, семгу, треску и даже свиную щетину. Карбасы, кочмары и шняги со всей Двины, Онеги, Соловков и Устюга обеспечивали русским богатством заграничных купцов. Всю весну и лето Архангельский порт встречал корабли Англии, Голландии, Швеции, Дании, Франции.
Здесь был основной центр товарообмена, закупа всего необходимого из Европы и продажи им по выгодным ценам всего того, чем были богаты мы. Меня захватили шум, песни, скрип снастей, крики моряков, разноязыкая речь, свежий ветер с моря, несущий тысячи запахов, и общая атмосфера равенства и взаимоуважения…
Напротив гостиных дворов находилась городская гавань. Отсюда прямо в реку уходили три пристани, как нам объяснили, английская, голландская и русская. Здесь швартовались суда под разгрузку и здесь же принимали товар. Ушлые холмогорские и архангельские купцы под гребенку мели заграничные ювелирные украшения из золота и серебра, жемчуг, дорогую посуду, галантерею, аптекарские товары, испанские и французские вина, пряности, чай, сахар, шерстяные и шелковые ткани, писчую бумагу и краски. Выгодно было всем!
Алекс оставил нас поближе к русской пристани и пошел нанимать карбас. А мы с котом взяли по горячему меду, по расстегаю с рыбой и в ожидании командора уселись на прогретые солнцем бревна, разглядывая проплывающие по Северной Двине суда. Над водой еще клубился утренний туман, небо на горизонте затягивали легкие серые тучки, и на их фоне золотисто-теплые борта идущих мимо шхун и карбасов смотрелись особенно красиво, как на картинке.
Я невольно вспомнила замечательные сказки Бориса Шергина и Степана Писахова. И почему раньше мы не попадали в Архангельск? Русский Север так красив и колоритен, а в теплое время года, как сейчас, еще и невероятно уютен.
Схрумкав вкуснейший расстегай, я задумчиво отхлебнула мед и скинула с ног невысокие красные сапожки. Глядеть на реку, пить мед и шевелить пальцами ног на свежем воздухе — это ни с чем не сравнимое удовольствие. Разомлевший рядышком Профессор вполне разделял мои чувства. Я было обернулась посмотреть, не идет ли Алекс, как что-то коснулось моей левой ноги.
— Крыса! — взвизгнула я, вспрыгивая на бревно.
— Сама ты это слово, — ворчливо донеслось снизу, и чья-то махонькая грязная ручка цапнула мои сапоги, утягивая их в щель между бревнами.
— Грабят! — взвыл мгновенно проснувшийся Пусик, отважно бросаясь в погоню за похитителем.
Даже если бы я хотела ему помочь, то все равно не могла — «преступление» и «наказание» носились где-то между бревнами с мявканьем, ором и матом. Пытаться сдвинуть бревна значило надорвать живот и подвергнуть риску расплющивания кота. Приятные ощущения от второго, увы, не компенсируют долгого лечения первого. Поэтому ну его на фиг, пусть сами разбираются…
Через пару-тройку минут мне под ноги выкатился пыльный и верещащий клубок, который я недолго думая огрела валявшейся рядом доской. Клубок охнул и распался на две равные половинки. Передо мной в полной потере сознания кверху пузом лежали агент 013 и маленький бородатый человечек со всклокоченной гривой волос, одетый в грязную рубашку в горошек и замызганные штаны.