Архканцлер Империи. Начало
Шрифт:
Я спросил:
– Но если по пути случатся непредвиденные встречи, за две недели я могу и не успеть. Значит, мандат пропадет? Накроется мокрой… мокрым… не важно чем накроется, но накроется?
Глаза старика лихорадочно блеснули, голос поднялся до пронзительных нот:
– Ты успеешь! Обязан успеть!
– Очень надеюсь на это. Но тем не менее поясните: мандат пропадет, если я не возьму его в руки за две недели?
Лицо Белека исказилось в агонизирующей злобе: по-видимому, мысль о том, что выстраданный мандат пропадет, была ему нестерпима.
– Ты успеешь! Успеешь, Торнхелл!
– Ясно, будем считать, что ответ получен. Ну ладно, я им устрою… пришествие короля вместе с приложениями. Мало никому не покажется.
Худое, чудовищно истощенное лицо Белека с невероятно запавшими щеками застыло, бледная впадина
– Значит, ты согласен?
В старину в Англии существовали Пожиратели грехов: люди, съедавшие кусок хлеба с груди умершего и таким образом будто освобождавшие покойника от груза дурных поступков, совершенных при жизни. Были они, разумеется, париями. Я буду чем-то вроде Пожирателя, только мой покойник по имени Санкструм все еще жив, и моя задача – сожрать все грехи, которые могут привести страну к гибели. Однако чует мое сердце – парией я безусловно стану.
– Я уже сказал: мне нужна интересная работа. Однако кровавых диктаторов я презираю, насилие – ненавижу. Я за здравый смысл во всем. Я возьмусь за дело… без гарантий, разумеется. Я буду действовать именно так, как считаю нужным, и если кто-то попробует навязать мне свою волю…
Старик стал бледным, как шляпка поганого гриба, – эдакая тошнотная белизна с прозеленью. Глаза полыхнули огнем – как выяснилось, в последний раз.
– Ты берешься?..
Я пожал плечами:
– Да куда же теперь денусь… По крайней мере, эти два года обещают быть интересными.
– Ты берешься… – Его глаза стекленели.
– Берусь, – сказал я, и Белек облегченно кивнул.
В следующий миг он умер.
Глава 6
Мне еще никогда не приходилось видеть, как умирает человек. Но все бывает в первый раз – и хорошее, и плохое. Плохое чаще. Лицо Белека застыло, глаза превратились в выпуклые стеклянные пуговицы, он опал в кресле, даже как бы вдавился в него, из приоткрытого рта донесся последний протяжный, клокочущий выдох. Затем голова упала на грудь, и моему взгляду предстала бледно-розовая плешь, прикрытая редкими сивыми космами.
Я передернулся и вскочил. Сделал два шага к креслу, остановился, подошел к окну и судорожно распахнул створку, втягивая въедливые ароматы нового мира. Чушка под окном продолжала задорно хрюкать. Где-то задиристо кукарекал петух.
Я оправил рубаху, провел ладонью по щеке – пальцы, конечно, дрожали.
Подсуропил мне старикашка. Хм, старикашка… Теперь уже можно его так называть, обижаться он может только с того света. Не вовремя он помер, еще не все вопросы заданы, не все ответы получены.
– Белек? – позвал я, зная, что он не ответит.
Он и не ответил. Пальцы-крючья намертво впились в подлокотники.
А ведь он говорил, что скоро уйдет, да только я решил, что это фигура речи – просто переговорит со мной, и свалит. А он хитро взял да умер, затейник.
Я явственно начал ощущать жжение в одном месте – фигурально говоря. Предчувствие опасности накрыло с необычайной силой. Нет, пока все тихо, но это пока… Инстинкты моего нового тела говорят, что вскоре все изменится, стоит мне только выйти из комнаты. А инстинктам прожженного авантюриста я верил безоговорочно. Где-то за стенами гостиницы, но не очень далеко, начинали происходить дела, имевшие непосредственное касательство к персоне Торнхелла.
Я снова подошел к кровати, попытался улыбнуться своему отражению – однако получился лишь невротический оскал. С обнаженными зубами Торнхелл напоминал матерого волка, привыкшего есть сырое мясо на завтрак, обед и ужин. Бандит как он есть. И это – спаситель отчизны? Новый архканцлер? Коронный совет, видимо, спятил, или дела и впрямь настолько плохи, что большинство совета решило разыграть карту Торнхелла.
Я разгладил щеки, чувствуя, как хрустит под пальцами щетина.
Ну, если бриться каждый день, да убрать эти бледные лохмы… да найти одежку получше, из Торнхелла будет толк. «Бонд, Джеймс Бонд»? Нет, скорее – Дерден, Тайлер Дерден прямиком из «Бойцовского клуба». Да, этот безумный, властный блеск глаз вряд ли удастся замаскировать. Кто бы подсказал – были ли в роду Торнхелла люди с психическими отклонениями? А сам он, случаем, не псих? Нет, не думаю: безумца вряд ли назначат архканцлером – его совершенно невозможно контролировать. Значит, Торнхелл – во всех смыслах здоровый… отморозок.
Пока рассматривал себя, успел
Итак, я принял правила игры, которую навязал мне Белек. Согласился стать архканцлером. Но пока – на словах. Много всего предстоит выяснить самостоятельно, прежде чем играть в открытую. На самом деле, конечно, у меня было два пути. Согласиться с предложением мага или уйти. Но что-то подсказывало: если бы я отказался и попытался уйти, далеко бы меня не отпустили. Моя безымянная могилка была бы где-то во-он в тех холмах, что виднеются из окна, если высунуться и посмотреть вдаль. Слишком много группа Белека поставила на карту, слишком ценный я был свидетель – а ну как меня, к примеру, изловят их соперники из Коронного совета, а я все выложу про заговор? Я знаком только со стариком, но, думаю, конкурентам известно, с кем он связан, – они потянут за ниточку и все выяснят. Понятно, что Белек и в Выселках действовал не один. Тщедушный старик был магом и проделал свою часть работы, а вот золото и блудниц обеспечили его соратники. И они же терпеливо ждут, пока наша беседа завершится и я выйду из комнаты… Один. О том, что Белек умрет, они, очевидно, знают. Они не знают главного – кто выйдет из комнаты: Торнхелл или Торнхелл-два. И еще им неизвестно, согласился ли Торнхелл-два на них работать. Они не подслушивают, о нет – слишком яростен был Белек при жизни, слишком сложный разговор предстоял ему и мне, он не допустил бы, чтобы нас подслушивали. Я полагаю даже, что он был со мной честен. Открыл не все карты, однако в главном был честен – я и правда нужен был ему, чтобы спасти Санкструм.
Осмелюсь предположить: его соратники уверены, что я выберу архканцлерство.
Они считают, что я пойду по второму пути.
Они ждут внизу Торнхелла-два.
А вот черта с два я пойду тем путем, что мне навязывают. Пока я не пойму правила игры от и до, я буду играть по-своему, да и после… тоже. Белек не догадывался, какого джинна выпустил из бутылки.
Итак, нужен третий путь. У меня есть нить, я знаю, что должен сделать – явиться в Норатор и взять мандат архканцлера в храме Ашара. Я это и проверну, но по-своему. Сначала я осмотрюсь, прикину что к чему, сделаю основные выводы. Проработаю вопросы, как говорят бюрократы. Мне ведь тоже предстоит стать бюрократом… отчасти. Но плясать под дудку какой-либо группы, пусть даже такой, что желает Империи спасения и процветания, я не буду. Ну не марионетка я, что же тут поделаешь, я натуральный псих с маниакальным желанием действовать самостоятельно. И даже в мире Земли я всегда требовал карт-бланш, как достопамятный спаситель корпорации «Крайслер» Ли Якокка, иначе просто не брался за работу. Репутация у меня была отчасти маргинальная, но это было и к лучшему. Именно за это меня и уважали. Боялись, ценили и уважали. И если я выйду из комнаты и предамся в руки группы Белека, то покажу, что готов плясать под их дудку, проявлю слабость. Но слабость – это последнее, что ценится в политике: там ты либо на коне, либо под конем, и третьего не дано.
Поэтому – никакой слабости. Играем по-крупному, ходим по лезвию бритвы. Повезет так повезет. А нет… Но мне обычно всегда везет – не потому, что я везунчик, а потому, что умею говорить и договариваться.
Ладно, прочь самопиар. Срочно требуется наметить план действий. Третий путь накроется известным делом, если я не сумею незамеченным выбраться из этого люксового отеля.
Насколько помню из фильмов и книг, средневековые гостиницы в европейских городах строились комплексно. На первом этаже – харчевня, второй и третий отданы под номера. Теплая компания Белека (уже холодеющего) ждет меня внизу. Лестница со второго-третьего этажей выводит в зал харчевни, так что мимо компании я не пройду. Черный ход под вопросом, но сомнительно, что здесь есть такая роскошь, равно как и внешние пожарные лестницы. В зале меня подхватят под руки и отправят в Норатор прямой дорогой, а там передадут патриотическому крылу Коронного совета. А крыло наверняка думает, что я буду паинькой – ну, отчасти. Выдвину какие-то свои рацпредложения на их бюрократический суд, я ведь, по словам Белека, поднаторел в интригах, патриоты подумают, обсудят, можно ли мне позволить ими заняться, или, может, не стоит, ибо опасно, и ну его, и может затронуть финансовые интересы кого-то из группы, и так далее.