Ариадна Стим. Механический гений сыска
Шрифт:
Я смотрю на мертвеца. Кто мог сотворить с ним такое? Сумасшедший? Сектант Тараканьего бога? Выходец из диких племен, что населяют земли по ту сторону реки Обь? Нет… Похоже, загадка будет куда сложнее. Из рук обнаружившего труп городового я получаю размокшее удостоверение, найденное в кармане мертвеца. Имя мне знакомо: похоже, перед нами частный детектив, что месяц назад был прислан из Альбиона по одному очень деликатному делу.
Начинается дождь. Порывы ветра швыряют мне в лицо едкие капли, но я уже не обращаю на это внимания. Я лихорадочно думаю, не отвлекаясь ни на что вокруг. В голове начинает стремительно формироваться логическая цепочка. Если каждое отверстие на теле сброшенного в воду канала детектива надежно запечатано смолой, это означает…
Городовой вздрагивает, когда я резко выхватываю блокнот.
– Парослав Симеонович, неужто догадки есть? – бубнит он в респиратор.
Я отмахиваюсь. Какие тут догадки? Догадки будут позже! Сейчас у меня есть кое-что куда более важное, у меня есть название для этого дела! И я назову его…»
– «Герметичный детектив»? Серьезно? Вы назвали это дело «Герметичный детектив»?!
Я закашлялся, едва не выронив рукопись сыщика.
Парослав Симеонович посмотрел на меня вопросительно, явно не понимая, в чем проблема.
– Ну, хорошо же вышло, Виктор, внезапно и с интригою. Да лещ на горох так клевать не будет, как читатель на такое название! На, держи следующий лист. Ох, что за сочинение я приготовил, Виктор, что за сочинение! У меня там и внезапный поворот в сюжете будет, и перестрелка со всех стволов, и драка с главным мерзавцем в конце. И притом какая драка! Эпичнее, чем поединок Ахилла с Гектором! Там негодяй сперва как сиганет на меня исподтишка, как начнет меня одолевать, как примется тумаками кормить, и вот когда я напропускаю уже столько ударов, что читатель подумает, все – спекся Парослав, тогда в самый распоследний момент я как извернусь щучкой из хватки злодея, как кастетом ему в висок суну, так он все мозги наружу и вывалит! Вот поверишь, столько лет прошло с того расследования, а как сейчас это помню! – Парослав Симеонович азартно хлопнул своими ручищами, наглядно демонстрируя, как выбивал когда-то мозги напавшему на него негодяю. – Ах, Виктор, ну какие ж времена были при покойном-то императоре, какие ж были расследования. Какие преступники! Наполеоны настоящие! Дело иметь приятно! Вот тебе доводилось когда-нибудь пресветлому князю, да по устам его сахарным, да кастетом железным? А мне доводилось, Виктор. Ах, прекрасное, чудеснейшее время… Такого, как сейчас, тогда не творилось.
Сыщик закурил и, подняв железные жалюзи, мечтательно посмотрел на город. За окном кабинета медленно падали сквозь дым пушистые хлопья черного снега. Снегопад шел с утра, город почти исчез в угольной тьме, и только прожекторы на куполах церквей разрывали черноту своим золотым светом.
В другое время я бы, как обычно, улыбнулся привычному ворчанию Парослава, но сейчас только тяжело покачал головой. Наконец я попытался снова погрузиться в чтение. Получалось плохо. Мысли были слишком далеко от истории Парослава. Взгляд постоянно срывался с бумаги на город за окном. Сюжет рассказа ускользал, разваливаясь на несвязные отрывки. Когда я понял, что уже в пятый раз перечитываю один и тот же абзац, то вздохнул и поднялся с кресла.
– Простите, Парослав Симеонович. Не могу. Позвольте дочитать немного позже.
Сыщик не стал ничего говорить и, сразу все поняв, кивнул. Он дернул рычаг, и жалюзи со стуком закрыли окно. Город исчез, но перед моими глазами все стоял и стоял сияющий прожекторами храм Спаса на Крови, за которым даже через снегопад угадывался мрачный силуэт башни Инженерной коллегии.
Расположившись в своем кабинете, я убрал мемуары Парослава в ящик стола. Заварив кофе и кинув туда целых пять кусочков пиленого сахара, я попытался отвлечься написанием отчетов. Впрочем, и это дело пошло из рук вон плохо. Стук печатной машинки слишком напоминал о былом перезвоне металлических пальцев по клавишам. Глаза постоянно возвращались то к опустевшему столу Ариадны, на котором все еще сиротливо лежал позабытый ящичек с ее инструментами, то к стоящей в шкафу золоченой картонной коробочке со знаменитой яблочной пастилой фабрики Василия Кошкина.
Кофе горчил, несмотря на весь сахар.
Отложив бумаги, я отошел к окну. Ветер с Мертвого залива ослаб, и башня Инженерной коллегии куталась в черную клубящуюся пелену. Мне не хотелось, до боли не хотелось думать о том, что там сейчас происходит, но мысли вновь и вновь возвращались лишь к этому.
От грохота входной двери я пролил кофе. Что-то свалилось со стола, а в шкафах жалобно зазвенели стекла. В кабинет, как всегда радостный и полный жизни, ввалился Бедов.
– Виктор, будешь? – Он ловко извлек из-под мундира стеклянную, оплетенную медью фляжку и, проигнорировав мое отрицание, быстро отобрал у меня кружку. Вылив кофе в кадку с чайным деревом, поручик налил мне красиво-золотистый, но, судя по запаху, явно не самый дорогой напиток.
– Пей, Виктор, до дна! Знаешь машинисточку из министерства, с которой я амур кручу? Сегодня в промежутках между делами плотского толка она мне сообщила, что в канцелярии на тебя уже бумага оформлена. За подписью министра бумага! Виктор, да пей ты, не понял, что ли? За задержание Клекотова тебя к ордену представляют!
– Я в курсе, Парослав утром сказал. – Я отставил кружку прочь.
– В курсе? – на лице Бедова появилось недоумение. – Тогда что ты смурной-то такой? Тебя же святой Анной награждать будут, а ты сидишь несчастный, словно гимназистка неразвращенная.
Бедов возмущенно насупился и опустошил фляжку.
– Эх, Виктор, не умеешь ты ценить то, что по-настоящему важно. Что, о кукле своей механической все думаешь? Так, сам знаешь, скоро ее обратно доставят. Давай взбодрись. Первый орден только раз в жизни получают!
Я отвернулся от радостного поручика. На душе было мерзко.
00010
Награждение мне запомнилось смутно. Высокий силуэт здания Министерства внутренних дел. Лабиринт кабинетов. Черное дерево, бронза и малиновые переливы ткани на стенах. Полнящийся людьми зал. Вереница награждаемых. Отрывистые речи. Блеск золотого шитья на мундире министра. Тяжесть деревянной шкатулки с покоящимся в ней крестом, залитым красной эмалью. Обволакивающая духота. Конец торжественной части. Хлынувшая в коридоры говорливая толпа. Мои быстрые шаги прочь. Пустая, лишенная людей черная лестница. Стук закрываемой мной двери, отсекающий радостный гомон, наполнивший этаж. Сменяющие друг друга ступени. Пронзительная синева механических глаз.
– Виктор! Какая приятная встреча! – Советник Инженерной коллегии граф Серафим Мороков благостно улыбнулся и, легко взлетев на несколько ступеней, подал мне руку. Ариадна, повинуясь его жесту, молчаливой тенью подошла ближе. Следом за ней мгновенно шагнули четыре крепких инженера. Лица их были спокойны, но под мундирами легко угадывались очертания и скрытой кольчужной брони, и защищающих руки металлических накладок. У бедра каждого из них висел тяжелый шоковый разрядник.
– О, да я вижу, мы оба нынче при новых украшениях? – Мороков с улыбкой посмотрел на Анну в моей петлице, после чего любовно протер висящую на мундире ослепительную звезду ордена Святого Владимира.
– Вас сегодня наградили, Виктор? А я вот вчера за разработку сыскной машины жалован был. Не здесь, конечно. В Летнем дворце. Прямо из рук матушки нашей императрицы орден принял. – Мороков с улыбкой взглянул на свое отражение в белоснежной полированной мраморной стене. – Надо сказать, и ваша заслуга здесь немалая. Дело Клекотова вызвало ажитацию даже при дворе. Теперь все интересуются Ариадной и хотят ее увидеть. Так что был вынужден бросить всю работу и сюда привезти, министру показывать. Я вам очень благодарен, Виктор. Да, еще раз поздравляю с наградой. Вы ее достойны.