Аристократ. Том 1. Пять грязных искусств
Шрифт:
Похороны…. Мои собственные похороны.
Мерзкая тяжесть на душе всё росла и росла, но отчаяние и злость воплотились лишь в одном вопросе:
– Зачем?
Херефорд пожал плечом.
– Нам нужен тот, кто выживет в городе адептов кодо. В Ронстаде. Ты ведь слышал о Ронстаде, Рэй? Жуткое, говорят, место. Город-тюрьма, город монстров и бандитов. Город грязных искусств. Чёрное пятно на чистом теле страны. И ты нам поможешь выпотрошить эту клоаку.
Я нахмурился.
Да, я слышал о Ронстаде, но совсем немного: о нём не принято было говорить.
Все знали,
Ронстад имел необычный статус: его считали тюрьмой и одновременно отдельным государством в государстве.
Говорят, там ссыльным адептам дозволялось делать всё, что заблагорассудится. Ронстад имел свои законы, свою элиту и свои правила поведения. Когда-то давно город был метрополией, имел колонии и считался полноценным членом союза Пяти Печатей. Правда, от того союза уже двести лет как ничего не осталось. А Ронстад остался, сам превратившись в грязную истощённую колонию, но до сих пор мнящий себя государством.
«Город кодо-выродков и монстров» – так болтали о нём на Рынке Нищих, шёпотом и по углам. А мне всегда было интересно, как обычные люди умудрились согнать магов в гетто и запереть на столько лет.
– Так вот, – продолжил Херефорд. – Теперь ты объединил в себе способности природного адепта кодо и лучшего уличного бойца Лэнсома. Но тебе нужно привыкнуть и натренировать себя заново. Тело пока хрупкое. Оно, как ты уже догадался, принадлежало аристократу из высших слоёв Бриттона. Самых высших, какие только существуют. Парень был инфиром, совсем начинающим.
– Вы перенесли меня в тело природного адепта?.. – выдавил я. – В тело мага?
– Да. Только ты не сразу сможешь пользоваться его кодо, для этого нужно время. Возможно, пара недель. Поэтому пока тебе придётся принимать овеум. Всё сошлось, парень. Даже твой порок наркомана подошёл нам идеально.
Внутри вместо гнева образовалась пустота.
Адепт кодо – это приговор на всю жизнь. Это казнь или пожизненная ссылка в Ронстад. Когда в семье рождался тот, кто может владеть кодо, то это означало, что вся его семья обречена. И неважно, из высшего света она или из касты обычных горожан, фермеров, военных – у кого угодно могло произойти такое горе. Семья лишалась всех привилегий и статусов, частенько – даже имущества.
Это было прописано в Списке Чистых. Первый и незыблемый закон.
Ему подчинялся даже имперский род.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли четверо солдат в сопровождении мужчины в синей форме.
– Ну как? – поинтересовался он с тревогой.
– С ним можно работать, если хорошенько его прижать, – ответил Херефорд. – Но лучше всё же его связать и оставить так до утра, слишком уж он непредсказуемый. – Перед тем как выйти из комнаты, адепт оглянулся на меня. – Прибереги пыл для задания, ловкач, – добавил он. – Завтра ты отправишься туда, откуда мало кто возвращается. И ещё кое-что. Помни о пуле, Рэй. Я могу в любой момент вернуть её обратно. Помни о пуле…
Я уставился на него, прищурившись
– Проверь шрам на правом бедре. Он навсегда останется с тобой, в каком бы теле ты ни находился. Проверь. Думаю, после этого память вернётся к тебе мгновенно.
Херефорд покинул комнату. Гвардейцы тут же окружили меня.
Я же продолжал хмуриться.
Чёрт… наверняка это выглядело странным, но я принялся расстёгивать ремень в брюках: мне не терпелось проверить слова Херефорда о шраме. Я сунул руку в штаны, дотянулся до правого бедра и провёл по коже пальцами.
Сердце замерло, когда я почувствовал корку шрама. Застыл в мрачной задумчивости, поглаживая бедро.
– Может, ты перестанешь это делать? – брезгливо поморщился один из солдат.
Я вынул руку из штанов. Застегнул ремень, оглядывая лица окруживших меня гвардейцев.
Круговерть воспоминаний, как воронка смерча, начала медленно и неотвратимо набирать силу в моём сознании, погружать меня в собственную память, в тот тёмный провал, где хранились причины моего сегодняшнего перерождения. Всего за сутки я лишился собственной жизни.
Всего за сутки…
Часть вторая. Рэй получает пулю
Глава 3.
ЗА СУТКИ ДО ЭТОГО
Кабинетная работа – дело неблагодарное, это я понимал с самого начала.
Мог ведь преспокойно зарабатывать на боях, но нет. Ребекка все мозги мне вывернула: хватит развлекать народ мордобоем. Ты выше этого. Найди нормальную работу. И что я нашёл? Жалкие гроши и полный набор недоразумений.
Далеко ходить не надо: одно из недоразумений уставилось сейчас на меня.
Кажется, его фамилия Хиггинс. Бычара Хиг – так все его называли.
А пацан в свои пятнадцать лет, и правда, походил на быка. Высился надо мной неповоротливой мясной глыбой, да ещё и сунул мне под нос тетрадь со своими убогими опусами.
– Ну и что это? – Я взял заляпанную парафином тетрадь и посмотрел Хиггинсу в глаза.
Вот уже два месяца я пытался прижиться на «нормальной работе». В гимназии, в классе для трудных подростков (больше меня никуда не взяли), и как любой мало-мальски сознательный стажёр надеялся найти на лице ученика хотя бы проблески ума, но отсутствие такового я наблюдаю у него все эти два месяца. Там всё безнадёжно.
– Это сочинение, мистер Питон, – он ухмыльнулся, намеренно сделав ошибку в произношении моей фамилии, а ведь отлично знал, как это меня раздражает.
Вот говнюк.
Его красноватое рыхлое лицо явно просило кулака.
Я бросил тетрадь на угол стола, так в неё и не заглянув, и откинулся на спинку стула. Неспешно охватил взглядом объёмную фигуру Хиггинса.
– Ударение на первый слог, а не на второй. Надо произносить: «Мистер Пи-и-тон», – терпеливо поправил я его, но с удовольствием съездил бы по шее. – Я ведь не коверкаю твою фамилию, и ты, будь добр делать то же самое по отношению к другим.