Аристократ
Шрифт:
Когда мы вышли Лиза наконец решилась:
– Вот вы все это рассказывали, мы слушали, мы посмотрели красивые картины, посуду, роскошь, но ведь все это время империи, да?
– Ну да, - ответил я. Не понимая, что в этом такого.
– Но империя - это же время несправедливости. Какая-то одна женщина владела не только дворцом и даже людьми. Разве вы не видите, что это плохо?
Я как раз хотел позвать ее вычурно, элитно или даже деформировано разделить вечер. Яко дама и джентельмен. Я все понимал, она устала после выступления - я хотел ей предложить отдохнуть, а вот вечером, после этого можно
– Вы пренебрегаете европейскими ценностями, вы живете в России.
– Но тебе же понравилось, это же красиво?
– Не может нравиться то, что используется для угнетения людей.
– Но это ценится во всем мире, на западе, например.
– Но они же никого не угнетают. У них нет императоров.
Довод был не подкопаться. Императоров действительно не было. Кое-где остались короли и принцы. Но я уже не решался возражать. Разве только...
– Но ты же живешь в Киеве, ходишь в этом городе, а тут имперский дворец?
– Я больше сюда не приду.
– Я тебе не понравился?...
– я, наконец, растерялся и пролепетал что-то совсем глупое, - может быть хотя бы телефончиками обменяемся?..
– Империалисты!
– постановила она и зашагала прочь.
Это означало крушение моих планов. Я некоторое время ошеломленно смотрел ей вслед, а потом повернулся к Дэну... Я понимал, что это разрыв нашего, только что начавшегося, знакомства, девчонка бросила меня, но меня интересовало простой вопрос:
– А что европейские ценности, они, что против империалистов, ну то есть против капиталистов?
– Дорогой мой Влад, - как обычно с махровой иронией заговорил Дэн, - Запад несет теперь не империализм или капитализм, а демократию, ты отстал от жизни...
– И что, эта демократия распространяется на равенство во владении финансов Билла нашего Гейтса или там кого еще? Уоррена Баффетта? Они что, все свои деньги отдали бедным?- Недоумению моему не было конца.
– Ты не понимаешь, мальчик мой, - еще более язвительно продолжил Дэн: - демократия распространяет гуманитарные бомбы и сметает тиранические режимы, потому что тиранические режимы только и думают, как убить по возможности больше невинных людей.
– Лейтенант, я тебя разжалую!
– возмутился я.
– Я вообще-то не меньше генерала, - сказал Дэн.
– Ну Дэ-э-эн, - взмолился я.
– Я тебя понимаю, - примирительно сказал он.
– Хочешь, найдем тебе какую-нибудь другую пассию?
А вот все-таки не может без язвительности. 'Пассию' - как это старомодно. Хотя он действительно меня утешил. У меня есть тот, кто понимает.
– Нет, - отрезал я.
– У меня рана на душе, я не могу ничего делать. Могу сегодня только страдать. Айда домой.
На Грушевского нас догнали наш фургон и авто. Боря и Евгений рулили.
– Ваши документы!
– кто-то неожиданно гаркнул, пока они подъезжали. Серега и Евгений моментально вылезли из машин и подошли вплотную.
– Ваши... тоже... документы, - уверенность у подошедшего как-то значительно поубавилась.
Человек был одет в какую-то странную форму. Я таких видел на экране - проживали они в сельской
– Ты кто?
– спросил я.
– Я комендант, а вы - подозрительные.
– Послушай сюда, щенок. Если ты будешь орать я тебя просто убью, - проговорил Денис холодным тоном убийцы. И было понятно, что он разделывает мясо каждый день. И что его выпустили только на два часа из камеры, полной уголовников. Преображение было поразительным.
'Комендант' сразу пропал. Как ветром сдуло.
– Жестко, - сказал я.
– Влад, не уважаю я людей. Для тебя я еще так и быть сделаю исключение, а для них нет. Так что я не шутил.
– Я заступлюсь за все человечество. И ты должен будешь о нем заботиться
– Так нечестно, - ответил парень. Вернулся простой парень Дэн.
– Давай стараться убийство использовать как крайний случай, - проговорил я.
– Посмотрим, как будут развиваться события, - ответил он уклончиво.
Через дорогу от гостиницы устроил микроплощадку для своего выступления пухлый смешной артист. Возраст у него был за полтинник, одет он был в какую-то непонятную форму, на тротуаре перед ним лежала шапка для подаяния. Он воздевал ручки к гостинице, но пел он отменно. Я не забыл концерт в парке, поэтому стал прислушиваться. Замедлил шаг и совершенно не зря. Я услышал что-то очень интересное. По мелодике сразу было понятно, что это именно украинское. Дэн не замедлил расшифровать песню:
– Сонце низенько, вечір близенько.
Спішу до тебе, моє серденько.
...
А твій миленький там, за рікою
Склонив головку, стоїть з другою.
А як дівчина про це почула,
Лягла на землю, навік заснула.
Это история любви и предательства.
Я слушал с наслаждением.
Глава 4
Я проснулся с хорошим настроением. Солнце уже захватывало площадь. Шум вторгался во все квартиры и номера, деятельность кипела. И мне хотелось продолжить знакомство с городом.
Возможно, найдется человек, который скажет, что после всего вчерашнего не может быть хорошего настроения. Лиза отказалась даже говорить со мной. Но сегодня, на 9:00 она напрочь забылась. С ней была связана невероятная история, больше напоминающая цирк, чтобы к ней относиться серьезно. Мне бы тоже не захотелось с ней общаться, теперь я понимал это, ведь я понял, как она нелогично мыслит. А вот с чем я проснулся, я мог сказать - с чудесной украинской мелодией, немного грустной, даже трагичной, но от которой почему-то было светло на душе. Я имею ввиду песню, который пел пухлый уличный певец про "моє серденько". Вот эта мелодия была прекрасна. Она казалась какой-то бодрящей.