Аристократия духа
Шрифт:
– Что вам показалось?
– чуть не взвизгнул он.
Тётке его истеричность не понравилась. Джентльмены не визжат - и она щедро облила его ушатом ледяных и зловонных помоев.
– Первой мыслью было то, что либо ты, как последний дурак, цены себе не сложишь, либо просто неполноценен, и тогда род Кейтонов и вправду обречён. Третьего объяснения у меня тогда не было. Кто ещё мог не оценить внимания такой красотки и умницы?
Проступившая нервозность Кейтона только судорожно сотрясла его пальцы и перекосила лицо нервным смехом.
– Нет-нет, тётя, ну что вы... Второе... Не пугайте отца... второе неверно.
Но леди Эмили этим не ограничилась.
– Я тоже потом подумала, что дело в другом. Ведь те, кто шляются по смрадным притонам, да возвращаются, как мартовские коты, с блудливыми глазами, дешёвыми духами облитые, - на что и претендовать-то могут? Соглашающимся на отбросы амброзию и не предлагают, это всё равно, что в сточную канаву столетний коньяк вылить. Вот мимо твоего рта его и пронесли...
Энселм закусил губу, чувствуя, как предательски краснеет.
– Чем тебе девица-то не потрафила? Считаешь себя принцем-консортом, что ли? Королеву тебе подавай?
Принцем-консортом Энселм себя не считал. Нельзя было сказать, что и первая догадка тети верна. Он отнюдь не думал, что мисс Эбигейл недостойна его. Это ужи вовсе было смешно. Но что толку? Исходя из ошибочных постулатов, но опираясь на знание жизни и житейский опыт, тётя была права в главном.
Он оказался последним дураком. Просто идиотом.
Глава 23. "
Если вы собираетесь мне сказать, что я достоин пули, вспомните, что я последний в роду.
А что чести я роду не делаю - я и без вас уже понял..."
День длился бесконечно. Энселм почти ничего не мог проглотить ни за завтраком, ни за обедом, но, боясь насмешливых комментариев тётки, все же съел что-то, не чувствуя вкуса. Около четырех пополудни должен был приехать отец, и Кейтон понял, что мучительно боится и не хочет этой встречи. Он решился даже попросить тетку поговорить с братом и уговорить милорда Эмброза отпустить его в Мертон, не мучая и не терзая разговорами о женитьбе и о поместье, но тут леди Кейтон, когда они остались за столом вдвоём, спросила о том, о чём сам Энселм старался не думать вообще.
– Ладно, племянничек, пусть ты не сумел разглядеть у себя под носом Венеру. Что мешает сделать это сейчас?
Она осеклась, заметив, как глаза Кейтона налились слезами. Рассказать ей о Райсе было невозможно, но без этого он не мог ничего объяснить. Но понимая, что после его отъезда тётка и леди Джейн могут попытаться поговорить с Эбигейл, понял, что этого тоже нельзя допускать. Его сковало холодом. "Ты хочешь все рассказать ей? Ты сошёл с ума?", прозвенел в мозгу странный голос. "Мистер Кейтон, прозвучал вдруг там же голос Ренна. Вы - законченный мерзавец. И потому я прошу вас не считать меня долее в числе ваших знакомых..." You made your bed, now lie in it . Он уже по глупости счёл тетку недалёкой дурой - и что получил, такой умный?
Кейтон сделал глубокий вдох и выговорил.
– Я... сделал глупость ... Хотелось бы думать, что глупость. Мне надоели выходки мисс Вейзи и я... Райс проигрался. Я выручил его и попросил сыграть с мисс Вейзи шутку. Шутку! А не мерзость!!
– Он умолк, заметив остановившийся взгляд тётки, но потом, чуть отдышавшись, продолжил, - тот вытворил нечто совсем уж непотребное и рассказал об этом Камэрону, ну, а тот, разумеется - мисс Сомервилл и Ренну, преподнеся это... как ему было удобно. Альберт вчера отказал мне от дома.
Тётка выпрямилась и смотрела на него так, словно впервые видела. Он вытянул к ней бледные пальцы.
– Если вы собираетесь мне сказать, что я достоин пули, вспомните, что я последний в роду. А что чести я роду не делаю - это я и без вас уже понял.
– Он нервно потер лоб, не поднимая глаз на леди Кейтон.
Ему было тошно.
– Боюсь, ты не до конца понимаешь, что натворил...
– тётка умолкла.
– Пути чести грязными не бывают.
– Да ... Но, поймите, - он наконец решился поднять глаза, в них стояли слёзы, - я не думал о подобном - клянусь, в голову не приходило. Ренн спросил, а что я, собственно ждал от Райса, и ответить мне было нечего, но, Богом клянусь, я не думал о подобном. Недомыслие не есть умысел. Я не думал. - Голос его вновь задрожал.
– Тётя, умоляю, через два часа приедет отец, пусть не говорит со мной ни о браке, ни о сватовстве, мне нужно уехать...
– Да, нужно... плетьми бы тебя нужно...
– медленно побормотала она и тоскливо процитировала что-то, что он уже слышал, да забыл, где.
– "О своих заслугах не нужно помнить, о милости к себе не помнить нельзя, о нанесенных тебе обидах нужно забывать тотчас же, о своих проступках забывать нельзя никогда..." Бедный ты, бедный...
– Она горестно покачала головой и вздохнула, заметив больное лицо Энселма.
– Ладно, я поговорю с братом. Сам ему ничего не говори. Это убьёт его.
Кейтон кивнул. Да, это он понимал. Тётка подошла к нему вплотную.
– Мне бы хотелось... возможно, я опережаю события, а возможно и просто... мне мерещатся призраки. Но, по мне, лучше распугать призраков, чем...
– Чем...?
– Мне понравилось твоё понимание, что ты не делаешь чести... надеюсь, всё же - пока - нашему роду. Одновременно рада, что ты помнишь, что последний в роду. Не смей глупить. Из дерьма надо вылезать, выкарабкиваться, отмываться и очищаться. Не надо топить себя в нём с пулей в башке. Гробы и без того смердят. Понял?
Он молча кивнул.
– Но что мисс Сомервилл? Ты полагаешь, что... она не простит тебе мерзости или равнодушия? Ты подлинно равнодушен к ней?
Он истерично затряс головой, руки его заходили ходуном, он с трудом смог унять их судорожные движения.
– Если бы я только мог предположить, что хоть на волос интересен ей...
Леди Кейтон вздохнула.
– Ты являешь собой такую дивную смесь ума и глупости, налитую в один бокал, дорогой племянничек, что страшно взболтать...
Энселм не знал, о чём говорила тётка с отцом по его приезде, но не мог не оценить тётушкины дипломатические способности. Милорд Эмброз согласился с тем, чтобы он пребывал в Оксфорде до защиты магистерской диссертации, смотрел на него странным взглядом, столь усталым и робким, что у Энселма сжалось сердце.