Аристократы
Шрифт:
Рукой Хаски придерживал меня за ляшки.
— Что ты себе позволяешь? — спросила, приподняв спину, волосы, как помело, свисали на спину Хаски и ему на задницу, обтянутую джинсами.
— Не больше, чем раньше, — с его фразой вновь расслышала смешки, я почти не отвлекалась на яд Аристократов. Похоже у меня антидот к общественному ехидству.
Мир завертелся после этой фразы и попой почувствовала твердую поверхность. Меня посадили на черный багажник Ретса, ногами не доставала до асфальта, высоковато. А Дмитрий Сергеевич и рад, судя по презренным ямочкам-разрезам на щеках, ладони
— Ну здравствуй, Вильмонт! — насмешливо сказал.
Его лицо впервые за долгое время настолько близко, что я смогла рассмотреть его ресницы, увидеть переливающиеся блики в его зрачках. Это очень близко и опасно для психического спокойствия.
— Здравствуй, Хаски! — ответила в тон.
— А где скорпион? — кинул заинтересованный взгляд на мои пальцы, которыми я очень хотела бы процарапать ему машину. Надеюсь от железных заклепок джинс я ему краску испортила или попой оставила вмятину.
— Выбросила. Я не ношу безделушек, — Хаски покивал на мой ответ.
Мне показалось с этой встречи вновь пошел какой-то внутренний отчет. Словно я спала, а сейчас проснулась от тяжелого дурмана. Обрела способность верить во что-то, что жизнь не окончена и всё плохое осталось позади.
Лицо Хаски еще ближе опустилось сверху вниз ко мне, я машинально спину отогнула назад. Я назад, а он вперед и так продолжал, направлял нас или меня в горизонтальное положение. Локтями почувствовала заднее стекло машины. Не знаю как ухитрилась не заметно для Аристократа поднять одну ногу, согнув в колене, и подошву туфли опустить ровно на ширинку Дмитрию Сергеевичу. Мой враг почувствовал, вмиг остановил приближение своего лица ко мне.
Я надавила сильнее ногой на причинное место.
— Не прикасайся больше никогда ко мне, иначе… — и я кивнула ему на ширинку. — Приготовлю свое коронное блюдо — яйца всмятку!
Засмеялся Хаски, окинул безразличным взглядом окружавшую обстановку сбоку, где находились знакомые Аристократы. Потом перестал улыбаться, стал не безразлично-спокойным, а неожиданно внимательным. Затем Хаски бедрами резко повел вперед и моя нога под воздействием его силы, согнутая в колене, уперлась мне в грудь. Руки мужчина опять поставил на машину сбоку от моей талии, корпус наклонил вперед, скрывая от лучей солнца над головой.
— Ананиной ты была поскромнее. Ей я простил выходку с коленом, а вот тебе, Вильмонт, не собираюсь, — очень тихо поведал, чтобы, наверное, никто не слышал, кроме нас.
Я не отвечала и не знала, что сказать, это слишком тревожно и будило много плохих воспоминаний о времени нашей близости, пусть и не очень желанной с моей стороны. Хаски принуждал, но был всегда очень старательным в этом плане, к делу подходил с фантазией. Даже я без особого сексуального опыта, теоретически знала и видела некие фильмы эротического уклона, да и чего греха таить уже говорила, была свидетельницей оргий, могу отметить — что он старался на сто пятьдесят процентов из ста. Может для меня, может для всех женщин. Наверное, он привык быть лучшим во всём и здесь ему тоже надо было быть лучшим.
И о чем я думала, пока безотрывно смотрела в мертвые, ледяные глаза, они еще холоднее, чем прежде. Казалось бы
— Аня-тройка, — словно сквозь вату в ушах расслышала его голос. — Это из-за размера груди? — Хаски кивнул на майку и колено возле него. — Не… – протянул насмешливо. — Говорят такое количество мужчин в среднем проходит через твою постель в неделю.
— А про тебя говорят, что ты жуткий обаяшка! — улыбнулась, передразнивая его, как маленькая девочка. — Но скажу тебе по секрету, слухи в твоем случае жестоко обманули.
И мы как два безмозглых овощах, которые умели только улыбаться, этим и занимались натянуто, при этом не отрывали цепких взглядов друг от друга.
— Эх, бутербродик, не попробовали, — прокомментировал Макс.
Это как разморозка после длительного остолбенения прозвучала. Хаски отогнул спину назад, моя нога вслед за его бедрами.
Я опустила взгляд ему на ширинку и удивленно рассмотрела явно напрягшийся член, который был расположен горизонтально судя по выпуклостям, ровно между моим каблуком и носком туфли. Возбужден в такой ситуации?
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты больной? — насмешливо подняла глаза на него.
— Да. Ананина несколько раз, — как будто ничего такого не произошло.
— Теперь и я говорю. Ты — больной! — на этой фразе отпустила ногу вниз по багажнику и подняла спину. — Отдай кольцо! — повторила твердо, ладонью вверх показала.
Хаски поднял кольцо в своей руке, подумал, поглядел на украшение и подбросил высоко вверх. Очень высоко, так что солнце нещадно защипало глаза, которые я приподняла, чтобы разглядеть желтый блеск. Машинально подняла руки, надеясь схватить, но тщетно. Кольцо где-то звякнуло, поскакало по асфальту и закатилось за соседнюю машину, припаркованную возле Хаски.
Я обреченно с тяжелым вздохом подтолкнула мужчину в грудь, а он видно позволил мне.
Спрыгнула и пошла к соседней машине. Присела на корточки, попробовав нащупать металл, но не получилось. Встала и обошла с другой стороны. Нет нигде. Рухнула на колени не задумываясь, заглянула под машину.
— Вильмонт, не вставай. Дай сфоткаю, — сказал Трески громко. Мне казалось они поссорились из-за меня. Видимо, нет, блажь придуманная.
Все джинсы будут пыльные, понадеялась, что сзади белье не светится. Сбоку обнаружила туфли черные рядом со своими коленями. Чувствовала, что это Хаски.
— Ты не думаешь, что слишком легко отделалась? — я развернулась, по-прежнему находясь на коленях. Хаски сверху облокотился о чужую машину, а мне протягивал кольцо, презренно — двумя пальчиками. — Вильмонт, ты совершила очень большую глупость в своей жизни, — я поднялась с колен, отряхнула их, не желая лишний раз смотреть на ненавистного мужчину. Но кольцо взяла и надела на палец.
— Со мной, — Хаски сделал шаг в мою сторону и шепнул на ухо, склоняясь. — Нельзя…шутить… девочка…
Я выскользнула, как можно быстрее из плена, сумку поправила на плече и пошла бодрым шагом по парковке. Прочь от этих людей. Не желала ни минуты лишней здесь находиться в окружении ползучих гадов. Даже ради мира во всем мире не стану любить их, в особенности Хаски.