Аристократы
Шрифт:
— Не знаю, Ань, не знаю, — его голос дрогнул. — Понятию не имею.
— Бл…, вот только не надо играть в шизофреника! Мороки слишком много, — ощетинился Польски и ко мне обратился. — Тебе, Аня, скажу, что я за ним слежу не первый день, тот тут, то там его морда сверкала. Вот эта вся папочка о нем, — Польски закрыл увесистую папку и постучал пальцам по ней. — Отпечатки его, энергия в поджогах везде его. Видео, он во многих случаях был пойман. И это не обертыши, Аня, — я только хотела выдвинуть эту версию, хоть как-то, чтобы оправдать друга. — Не волнуйся, всё проверили.
Как приговор прозвучал, пальцем Польски указал на Захара. А я после этого сжала кулак руки другой и не знала, что сделать и сказать. Медленно начала осознавать — сон-то прошел, а реальность еще суровее.
Захар склонил голову, скрываясь за волосами. Не знала, как сдержать дрожавшие руки, как перестать моргать и как не начать рыдать.
— Польски оставь нас, — услышала голос Хаски. — Минут десять достаточно.
— Я надеюсь ты на сопли не поддашься? — насмешливо спросил Санек. Это он про меня что ли? — Папочку оставляю, — похлопал по документам ладонью. — Можете посмотреть фотки, отличное зрелище кровавых, сожженных трупов молодежи…
— Иди, — повторил грубо Хаски.
— Иду-иду, — удалился Польски, с хлопком закрыв дверь.
Что делать? Не могла трезво мыслить. Настала откровенная, изнуряющая нервы тишина. Боковым зрение зацепила момент, когда Дмитрий поднялся со стула и медленно пошел к Захару. Я наблюдала за его действиями.
— В объединенной Немии… — расслышала уверенный голос, пока он шел, пока встал сзади стула с Захаром, подняв взгляд голубых глаз. Я постаралась не отводить ответного, когда расслышала продолжение. — Существует смертная казнь. Женщина, посмевшая изменить своему мужу, приговаривается к смертной казне, — как будто в сердце ударил этой фразой. Уж очень проникновенно сказал. Невольно отвернулась и на пол посмотрела.
А Хаски продолжил:
— И Бастард, поднявший руку на Аристократа, приговаривается к вливанию ИК-а в кровь! — я пропустила, когда Дмитрий резко вытащил правую руку и сзади сделал захват на шее Захара, заставив того подняться вверх. — Вставай выродок!
Я тоже вскочила со стула, с ужасом взирая на друга, лицо того в миг покраснело, вены вздулись на лбу. Он что-то прохрипел.
— Хаски!? Что ты собрался делать!? — вырвалось и я нервно дернулась поближе, но прикоснуться к ним боялась.
Не знала, что делать, и сказать, уставилась немигающе на них и не шевелилась. Зверь в бешенстве.
— Вершу правосудие. Я в ответе за пожар. Я несу ответственность за двадцать три трупа молодых людей, среди них была беременная женщина, и более чем за пятьдесят пострадавших, отбывших в Колчак! Отныне для Бастардов введен комендантский час с десяти вечера. Больше ни одна рожа их не появится ночью! — это он сказал очень громко с поистине бешеным, звериным лицом. Говорил сквозь зажатую челюсть. Столь сильную ненависть я редко видела в этих равнодушных глазах.
А потом добавил едва не шепотом:
— Более того и ты могла пострадать там, — правая рука Дмитрия
— Стой, — попросила, глядя как Захар начал краснеть, лицо покрылось пятнами, он бесшумно открывал рот и закрывал, пытался выхватить кислород из воздуха.
Здесь всегда холодно. Холодно рядом с ним и страшно, два состояния которые не могу искоренить. ХАски всегда опалял льдом, а потом пытался согреть, но это не возможно. Хоть сколько не отогревай Дима заморозил навечно своими поступками.
— Как ты, родившись в этом мире и в такой семье, осталась настолько чистой, невинной! — это была не похвала из его уст, потому что челюсть он плотно сжимал и произносил, едва приоткрывая губы. Скорее выплевывал плохие слова. — Рядом со мной должна быть сильная женщина!
С его словами почувствовала выброс энергии, и мгновенные перевоплощения на лице Захара.
Бастард приоткрыл рот и остановился, в миг что-то изменилось, будто щелкнуло в нем. Глаза неестественно округлились, кожа вздулась в районе виска. Словно вены наполнились огромным количеством крови и приподнялись над кожей, как уродливые корни. Эти кривые дорожки от глаз сползли вниз на шею, под ткань одежды. А затем кожа Захара разгладилась, как будто ничего не было и не происходило.
Глаза Захара расслабились, стали более узкие, руки опустились по телу безвольно, а шея согнулась вниз, накрыв лицо волосами, прочь от чужих взглядов.
Хаски все время наблюдал за моими эмоциями. Разжал руку, позволив Захару стукнуться лбом о край стола, а потом безвольно свалиться на пол под наши ноги. Дима переступил его труп, а я почувствовала, как раскаленный провод всадили в грудь по самое основание и несколько раз перевернули, ковыряя и ковыряя без остановки.
Схватилась за пряди волос в приступе отчаяния.
Это мир насквозь сгнил, он сам себя убивает изнутри и когда-нибудь развалится окончательно.
Развернулась на ходу и рванула бездумно на выход к двери. Уже подбегая, расслышала отчетливый щелчок. Подергала за ручку — безуспешно, замок перевернут, попыталась его сдвинуть в другое положение, чтобы открыть чертову дверь! Не выходило — Хаски держал ветром.
Сзади раздались отчетливые шаги. Ощутила приближение мужского тела, его запах, руку, которая переместилась сбоку и сдавила ручку двери, держа перед нами. Со второй стороны наклонилось его лицо ко мне поближе.
— Ты…ты…чудовище, — сказала двери дрогнувшим, испуганным голосом. — Я без понятия, что ты хочешь, о чем думаешь и что надумал, но я с тобой никогда не буду. Ты…ты ужасен!
На выпады Хаски промолчал, да только спокойным, тихим голосом поведал:
— Вечером жду у себя… в пианино. — Сердце забарабанило громко о ребра. Очень больно пинало в грудь, а я страстно желала навсегда остановить это сердцебиение.
— Ты убил моего друга и ждешь, что я приду к тебе? — задала вопрос.
— Если бы я его не убил сейчас, он бы три дня дох в медленных муках от ИК-а, — ответил на ухо, обдав дыханием кожу на шеи.