Аритмия
Шрифт:
— Кролик, это ты? — шепчу рассеянно.
Она снова смеется, а я припускаю следом.
Поверить не могу. Снова играем в прятки? Как раньше?
— Стой! Подожди! — бегу босиком по траве, стопами ощущая каждый камешек и ветку. — Алиса!
— Ян!
Бросаюсь влево. Только что, там у березы, блеснул на солнце темный локон.
— Алиса! —
— Догони меня! — дразнится сестра.
Я разгоняю такую скорость, что едва успеваю вилять меж стволов деревьев, то и дело возникающих на пути.
Не знаю, сколько еще вот так гнался бы за ней, но лес вдруг резко заканчивается. Передо мной открывается вид на пруд, и я узнаю родные места. Это вроде как наша дача в Подмосковье.
— Кролик!
— Я здесь! — звенит вдалеке ее тонкий голосок.
Замечаю маленькую фигурку на противоположном берегу. Не теряя ни минуты, спускаюсь по насыпи и забираюсь в лодку. Хватаю весла и начинаю грести. Изо всех сил гребу. Только бы поскорее оказаться ближе к ней.
— Кролик! — тяжело и надсадно дышу.
— Лееева, — отзывается она.
— Стой, только не уходи. Пожалуйста! — наблюдаю за тем, как она, приседая, срывает яркие желтые цветы.
Гребу веслами и смотрю на нее. Смотрю и боюсь даже на мгновение потерять из вида. По ощущениям лодка будто на одном месте. Не двигаюсь совсем.
— Кролик…
Как же хочу ее обнять!
Она вскидывает голову, улыбается и машет мне ладошкой. А потом убегает. Мать вашу, убегает!
— Алис!
Бросаю весла. Прыгаю в воду. Бодро двигаю руками и плыву брасом. Плыву. Плыву, но берег почему-то все дальше и дальше.
Раз за разом выныриваю на поверхность, и все темнее становится вокруг. Холоднее. Даже будто пар над водой идет.
Что за чертовщина?
Судорога. Болезненная. Обширная.
Барахтаюсь. Воздух заканчивается, и меня тянет ко дну…
Как пришел в себя не помню.
С трудом приподняв налитые будто свинцом веки, долго соображал, где нахожусь, а главное почему.
Мысли разбегались от меня в разные стороны. Было тяжело дышать, раскалывалась голова и по ощущениям болело все тело. Хотелось тупо снова отрубиться. Просто, чтобы не чувствовать всю эту малоприятную хренотень.
Не знаю, сколько длилось это коматозное состояние, но просыпался-отключался я вот так несколько раз. До тех пор пока наконец
Девушка в белом халате показывает мне большой палец.
Ну супер, на ад не похоже. Меня, видать, даже там не особо ждут.
Моргаю. Изображение размывается, однако уже через пару секунд я соображаю, что нахожусь в больничке. В носу канюля для оксигенации [27] . В вену левой руки вставлен катетер от капельницы.
27
Оксигенация — это уровень насыщенности гемоглобина крови кислородом.
Прикрываю глаза. Непрошенные картинки настырно лезут о себе напомнить.
Мозг выбрасывает отдельные фрагменты случившегося.
Квартира деда. Драка.
Огонь.
Жаркий. Ядовитый. Всепоглощающий.
Беспощадный и смертоносный.
Казалось, он повсюду… Пожирает пространство. Обступил, не выбраться.
— Доброе-бодрое, как самочувствие? — прямо надо мной возникает черепушка очередного Айболита-очкарика.
— Нормальное, — отвечаю заторможенно.
— Помните, как сюда попали? — вытаскивает градусник, который я даже не заметил.
— Нет.
Сука, как же тяжело дышать.
— А вследствие чего?
Киваю.
Он принимается измерять мне давление. После чего что-то чиркает в затрапезном блокноте.
Молчу. Меня словно на мясорубке перемололи, но одно то, что я дышу, вижу и слышу, радует неимоверно.
— Жгут накладывали самостоятельно?
До меня не сразу доходит о чем речь.
— Пригодился ремень, — улыбается мужик, подмигивая.
Весельчак херов.
Нога. Точняк.
Пытаюсь пошевелить ею. В ответ получаю порцию боли.
— Спокойненько. Не дергаемся. Отдыхаем.
Вертел я такой отдых…
— На пять минут пущу к вам родителя. Всю больницу на уши поставил, — захлопывает свой талмуд. — Но оно и понятно… — уходя, бормочет себе под нос.
Ёрзаю на неудобной койке. Грудак простреливает. Замираю и успокаиваюсь, как было велено светилом медицины. Лучше, наверное, и правда пока не двигаться. Уссаться можно от этих непередаваемых ощущений, возникающих то тут, то там.
Минуту спустя в палате появляется донор.
Заходит, закрывает дверь. Подходит ближе и останавливается у кровати.
— Кучерявый… — бегло осмотрев меня, произносит на выдохе.
Долго палим друг на друга. И мне отчего-то очень бросается в глаза тот факт, что предок неслабо так сдал. Как будто лет на пять постарел. Уставший какой-то. Измотанный.
— Как… ты? — придвигает стул к постели и опускается на него, отчего тот протяжно поскрипывает.
— Да вроде… — закашливаюсь мерзко. Хочу на автомате прикрыть рот рукой, но мне мешает гипсовая повязка. Как-то я ее и не приметил сразу. — Бать, ты че? — интересуюсь настороженно.