Ария: Легенда о динозавре

Пушкина Маргарита Анатольевна

Стива Харриса Василий и Надир нашли слишком замкнутым и пафосным, но зато их ожидания полностью оправдал Брюс Диккинсон. Расположившись в уютном холле пятизвездочного отеля, после взаимных приветствий и рукопожатий, Василий Гаврилов осторожно поинтересовался, знает ли Брюс о том, что в России есть «русский Мэйден», и, чтобы не быть голословным, показал номер «Рокады» с интервью и большими фотографиями «Арии». «Oh! — изумленно воскликнул Брюс, тыкая в изображение Кипелова. — Так значит это — я?!» Пробный шар был, таким образом, запущен, а все остальное — дело техники. С «Iron Maiden», в основном, тусовались Виталий Дубинин и Александр Манякин — самые коммуникабельные из «арийцев». Кстати, Диккинсон, откровенничая с Дубининым, сообщил: мол, собираюсь заняться совершенно другой музыкой, а потом обязательно приеду с концертами в Москву.

Обещание свое — по поводу «другой музыки» — Брюс выполнил и из «Железной Девы» действительно ушел. Первый сольник певца «Татуированный Миллионер» («Tattooed Millionari», 1990) особого энтузиазма

у слушателей не вызвал. Зато выпущенный в 1994 году альбом «Balls To Picasso» наделал немало шуму — особенно пришлись но сердцу слушателям «Cyclops», «Sacred Cowboys» и «Tears of the Dragon». Последняя песня затронула самые сокровенные лирические струнки в душе Холстинина — с инквизиторской настойчивостью он стал приводить ее текст в пример Пушкиной. «Вот бы нам написать такую», — мечтательно тянул Владимир Петрович, наступая на любимую мозоль Маргариты Анатольевны. «Это не мы должны подгляды ватъ у них сюжеты, а они у нас!» — горячилась поэтесса, отстаивая известный и некогда очень популярный у нас в стране лозунг «у советских — собственная гордость». Справедливости ради отметим, что влияние этой проникновенной диккинсонов-ской песни вы все-таки почувствуете — но несколько позже, если строго следовать хронологии. Тень плачущего Дракона проявится в композиции «Пытка Тишиной» с альбома «Генератор Зла». Неискушенные в «арийской» истории читатели могут задать вполне правомерный вопрос: а почему, собственно, авторы уделяют столько внимания персонажам английской рок-группы, если речь в книге идет об «арийцах»? Ответ прост. Слишком много сравнений и параллелей проводится между «Iron Maiden» и «Арией», чтобы ограничиться лишь нарой абзацев, посвященных приезду железных монстров в Россию. На самом деле существует едва различимая связь между нашими героями и англичанами, да некоторые пересечения в творческой биографии. Кипелов правда не ушел, как Брюс, из «Арии», но сольник выпустил. Мог бы выпустить и второй — ведь тот же Маврин предлагал Валерию продолжить сложившееся на «Смутном Времени» сотрудничество и, только после того как Кипелов отказался, обратился к Артуру Беркуту. Это — во-первых. Во-вторых, тяга к экспериментам всегда была присуща «арийцам» в период между выпусками альбомов. Обычно они берутся за старое, когда уже сроки окончательно поджимают. Тогда в ход пускается неотразимое оправдание своей традиционности: «Фаны не поймут!»… Брюс же рискнул окунуться в грандж и новую психоделию со своим новым проектом «Skunkwork», который правда долго не просуществовал. При прослушивании материала создавалось впечатление, что музыку сочинял не сам экс-вокалист «Девы», а его примодненный гитарист. Сначала бытовали два варианта расшифровки названия брюсовского дитяти: что-то типа «Помоечные работы» или «Грязная работа». С учетом модного ныне заворота мозгов на всяческих наркоманских штучках, можно было поиграть словами. Тогда получалось «Втюхивание суперкачественной травы» или «Набивка офигительных косячков». На самом деле «Skunkwork» — это какая-то сверхсекретная программа какой-то американской не то космической, не то авиационной фирмы. Такой вариант был, как выяснила Пушкина, ближе всего к истине. Она скрупулезно изучила все тексты альбома с пудреницей в руках — «тексты в буклете были даны в зеркальном отражении!». «Арийцам» альбом по душе не пришелся, хотя сам Брюс считал эту работу лучшей со времен создания героического, любимого практически всеми «Number of The Beast»… На этом Диккинсон эксперименты прекратил и выпустил еще два сольника, мистических, мощно звучащих, прежде чем вернуться в «Iron Maiden». Круг замкнулся. Теперь «мэйденовцы» играют в три гитары, и если продолжить ряд аналогий, то предложенная англичанами формула вполне пригодна и для современной «Арии»: Холстинин — Терентьев — Маврин. Но не будем фантазировать столь безоглядно, и вернемся к нашему повествованию.

На тот день, когда явившаяся в Москву группа «Iron Maiden» получила в подарок пару «арийских» дисков, Терентьева в «Арии» не было еще и в помине. В ответ на презент Брюс, загадочно улыбаясь, на экземпляре рок-журнала «Рокада», где была опубликована большая статья о наших хэви-металлистах, через всю страницу размашисто написал трудно переводимую фразу — «То Aria Up The Aries!». Ее трудно перевести, если, конечно, мысленно не поставить точку. А если в нужном месте поставить этот важный знак препинания, — То Aria. Up The Aries! — то получается: «Арии». Превзойдите арийцев!»…

СЕРГЕЙ МАВРИН

ИНТЕРВЬЮ С ПРИСТРАСТИЕМ

С Сергеем Мавриным мы встретились в студии Московского Дворца молодежи, той самой, в которой «Ария» записывала «Игру С Огнем» и «Кровь За Кровь» и в которой он вместе с Валерием Кипеловым работал над их совместным проектом «Смутное Время». Когда я спешил на встречу с Мавриным, то никак не предполагал увидеть его таким — Сергей заметно похудел, а неестественно рыжеватый цвет шевелюры придавал ему сходство с ведьмаком. Впрочем, все вышесказанное можно списать на счет прошедших студийных сессий. Когда музыканты записывают альбомы, с ними происходят и более удивительные вещи…

Сергей Маврин играл в «Арии» ровно восемь лет — с начала 1987 по февраль 1995 — и записал в ее составе три альбома: «Герой Асфальта», «Игра С Огнем» и «Кровь За Кровь». Потом его отношения с коллегами дали сбой, и он покинул группу. Обо всем этом я и собирался более подробно поговорить с Сергеем.

На

улице — жаркий июльский день, духота такая, что впору надевать на голову грелку со льдом. В помещении студии не лучше — хоть там и работает кондиционер, создается ощущение, что и ему осталось жить несколько минут. Сергей предлагает поехать к нему домой и переговорить в менее напряженной обстановке. Мне абсолютно все равно, где разговаривать, поэтому предложение принимается. (Нас сопровождает жена Сергея — Лена, с которой он вообще редко расстается.) Маврин торжественно водружается за руль своей тридцать первой «Волги», и, пока мы, активно пыхтя сигаретами, едем в его резиденцию, я постепенно приступаю к своему любимому занятию — задаванию вопросов.

Сергей Маврин родился в Казани, где тогда работал его отец — следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам. В двенадцать лет Сергей вместе с родителями переехал в Москву, где вскоре и произошло его первое знакомство с рок-музыкой. Как многие молодые люди того времени, Сергей Маврин увлекся роком, и больше других пришлись ему по нраву «Deep Purple», «Nazareth», «Creedence» и «Slade». Развитие его пристрастий можно кратко описать следующей последовательностью шлягеров детства: «Звездочка Моя Ясная», «Солнечный Остров» и, наконец, «Smoke On The Water». Первая группа, как у всех, — в школе. Первая электрогитара, как и у многих в то время, — накопил денег и купил звукосниматель за девять рублей. После школы — профессионально-техническое училище с не совсем музыкальной специализацией слесаря-сборщика. Еще во время обучения в ПТУ Сергей Маврин, не имея никакого специального образования, оказался в ансамбле Юрия Иосифовича Гальперина. Это была самодеятельность, но самодеятельность весьма высокого профессионального уровня. Через русский народный коллектив «Мелодия» под управлением Гальперина прошло немало ярких творческих личностей, включая, кстати, и вездесущего Артура Беркута. Денег за выступления Маврин не получал и, играя, так сказать, на общественных началах, повышал свою квалификацию. Потом Сергею Маврину пришлось два года отслужить в армии. «Полгода с трубой, полтора года с гитарой» — так это выглядело, по его собственному определению. После армии Сергей снова вернулся к Гальперину, но уже ненадолго — через полгода его подхватила волна нарождающихся тяжелых групп.

Первым его серьезным шагом на профессиональной сцене стала группа «Черный Кофе», внесшая, кстати, немалый вклад в развитие русского хэви-метала. Работая в «Черном Кофе», Сергей Маврин уже считался профессиональным музыкантом — его трудовая книжка лежала в Актюбинской филармонии. Родители Сергея, поначалу не приветствовавшие «несерьезного» увлечения сына, потихоньку оставили своего отпрыска в покое. Все-таки их сын имел постоянную работу, которая приносила стабильный заработок. Единственное, что их огорчало, так это его частые отлучки. Иногда гастроли затягивались на целых полгода!

Но в «Черном Кофе» Сергей задержался ненадолго. Дала о себе знать патологическая страсть лидера группы Дмитрия Варшавского к перемене состава. Вместе с барабанщиком Максимом Удаловым Маврин перебрался в «Металлаккорд». Ну а после «Металлаккорда» была «Ария»…

…Фу, наконец-то мы доехали! Едва распахивается дверь квартиры, раздается дружный лай трех мопсов добродушнейшей наружности. Все трое — девицы, и имена у них соответствующие — Маня, Катя и Даша. «MAKADASH» — уточняет Маврин и, в подтверждение своих слов, демонстрирует мне гитарный звук, найденный им на процессоре и названный так в честь своих любимиц. Дисплей процессора это подтверждает. (Кстати, на альбоме 1998 «Скиталец» присутствует инструментальная композиция «Макадаш». — Прим, автора.) «Собаки у нас как члены семьи, — продолжает Сергей, довольный произведенным впечатлением. — Все, как видишь, «дворники», они к нам самыми разными способами попали: кого у метро купили, кого просто подобрали. А хобби? Раньше рыбалку любил… Сейчас не могу, рыбу жаль — прикинь? А вообще, природу люблю, лес, речку…» Сергей задумался и мечтательно посмотрел в окно.

— Когда мы встречались с тобой в последний раз, ты был гораздо более волосат, чем сейчас, — не удержался я, наблюдая на голове Сергея модное удлиненное каре.

— Ты знаешь, волосы достигли такой дикой длины, что я просто не выдержал и постригся. Поверь, голове стало намного легче.

— А из татуировок у тебя за последнее время ничего нового не появилось?

— Пока, как видишь, ничего.

(В 1991 году «арийцам» понравилось украшать себя татуировками, а Сергей Маврин стал в этом деле первопроходцем. На правой руке у него соседствуют беркут и тигр, левая же конечность посвящена изображениям двух монстров, один из которых является по совместительству эмблемой английской группы Allmighty, играющей мелодичный хард-н-хэви. Елена подтверждает, что разделяет увлечение своего мужа. Более того — последний рисунок Сергею она подобрала сама, выискав его в каком-то тату-журнале.)

Мы чинно рассаживаемся в гостиной, больше напоминающей апартаменты иностранного журналиста, аккредитованного в Москве. Лена незаметно скрывается на кухне, а Маврин категорически уточняет, что мы будем пить — чай или кофе: спиртного в последнее время он практически не употребляет, разрешая себе «оторваться» не более двух раз в году. Припомнив, сколько водки и пива было выпито во время встреч с остальными музыкантами, я покорно соглашаюсь и достаю диктофон и блокнот.

— Хороший кофе! Можно я начну с комплимента? По-моему, ты идеальный гитарист для хорошего вокалиста и…