Арка святой Анны
Шрифт:
Эти строки, разумеется, вызовут смех у наших поклонников всего иноземного, этих паломников, которые отправлялись в Пале-Рояль{34} и стояли, разинув рот и пуская слюнки, перед витринами мадам Шеве и клялись, что нет ничего превыше ее пирогов… но, принеся сию клятву, шли обедать подогретым рагу из вчерашних объедков ценою в двадцать су.
Так знайте же, мои презрительные и элегантные сеньоры, что мне случалось вкушать обеды, приготовленные месье Пижоном, Парацельсом ресторации, а вернее Реставрации, каковой посредством чудотворной своей алхимии шесть лет повелевал миром из кухни заведения месье Виллеля.{35} О да, мне выпала честь
Сдается мне, я олух, и превеликий.
Вернемся же к нашей истории.
Юноша ел не без аппетита, как едят обыкновенно в этом счастливом возрасте; и епископ с улыбкой на устах и во взгляде созерцал его с величайшим удовлетворением.
— Вы несколько злоупотребляете, Васко, — сказал тучный краснорожий монах, который, судя по всему, не был склонен относиться к бесцеремонности юноши с той же чрезмерной снисходительностью, — вы несколько злоупотребляете, Васко, добротою, которую выказывает к вам наш святой прелат.
— За ваше здоровье, брат Жоан, мой почтенный дядюшка!
И, дважды плеснув вина из кувшина в кубок, юноша наполнил его до краев, затем, осушив вместительный сосуд более, чем наполовину и прищелкнув языком — действие, которое англичане обозначают весьма удачным звукоподражанием smak, [8] — сеньор студент промолвил с расстановкою:
— Славное винцо! Сыщется ли такое выдержанное и с таким букетом в Саламанке?
— И слышать больше не хочу о Саламанке, — прервал его епископ, сразу помрачнев. — Не поедешь ты туда, клянусь жизнью! И я не разрешу, и твой дядя. Мы хотим, чтобы ты стал добропорядочным каноником… Человек твоей крови рожден не для того, чтоб отворять кровь мулам и простолюдинам.
8
Здесь: чмок (англ.).
— Ага, так я, стало быть, таких кровей, что… А молодчики из соборного хора честят меня подкидышем… малым без роду-племени! Ладно, выясним-ка, что же я за знатная и высокородная особа.
Епископ, в порыве страсти явно сказавший больше, чем ему хотелось бы, позаботился о том, чтобы отступление получилось не таким беспорядочным, как атака.
— Вы отлично знаете, Васко, что я дозволяю вам слишком много вольностей и что вы делаете со мной все, что хотите… Но на одном я настаиваю: вам суждено стать клириком, вы станете клириком и каноником с постоянным доходом при нашем святом соборе, если будет на то воля божья. И заживете привольно и припеваючи, потому что, к счастью, уже миновало время церкви ратоборствующей… Оно и лучше, ныне мы принадлежим к церкви торжествующей. Такова воля брата Жоана, вашего дядюшки, а его попечению вас вверила ваша мать в смертный час, Васко… и такова же моя воля, ибо отец ваш был благородным сеньором из Риба-Дана… лучшим другом, какой когда-либо у меня был… он пал в битве за Тарифу{37} от мавританских копий… и… и…
— И все такое прочее. Но, сеньор дядюшка и сеньор епископ, я отменно поужинал; а сейчас меня ожидают несколько молодцов, все ребята не промах и мои друзья-приятели, они из Вал-де-Аморес, и мы договорились переправиться на тот берег Доуро, поохотиться по зорьке на горлиц в сосняках… А у меня ни денег в кармане, ни коня в поводу. Если уж мне и думать нечего о Саламанке, то, по крайней мере…
— Перо Пес, выдать три доблы{38} этому сорванцу, раз уж так он заморочил меня, что ничего мне не поделать… и распорядитесь, пусть конюхи оседлают ему гнедого, которого мой почтеннейший брат прислал мне из Куэнки. По моему разумению, во всей Испании не сыщешь коня краше по виду и крепче по стати.
— Iube, Domine, benedicere! [9] — протянул на манер и тоном певчего шалопай Васко, молитвенно сложив ладони и поклонившись прелату с комической торжественностью, словно клирик на хорах, собирающийся пропеть свою часть.
— Бездельник!
— Многие лета нашему святому прелату! А теперь дайте мне благословение, остальное я уже получил. Теперь бы еще щелкнуть вам пальцами разок-другой, езжай, мол, в Саламанку и ее пещеры, вот где алхимия, так алхимия! Серафический дядюшка, поручаю себя вашим покаянным молитвам. Идем, Перо Пес, я не в силах больше ждать, пошли.
9
Вели, Владыко, благословить! (лат.).
И с этой песенкой он вышел, подталкивая перед собой несуразную фигуру Перо Пса, епископского сборщика податей, заодно исполнявшего еще две высокие должности, явно — мажордома и втайне — меркурия.
Перо Пес посмеивался вымученным смешком, ибо недолюбливал юношу… но обращал лицо к епископу, дабы тот увидел, как беззубый рот его кривится в ухмылке… кривится в этой глупой и злобной ухмылке, которая свойственна тупоумным мерзавцам и является самой гнусной разновидностью смеха из всех, существующих в природе.
Сам же прелат, не склонный к аскетизму, смеялся с удовольствием и от души, провожая взглядом юношу, он промолвил:
— Отпусти поводья гнедому и не пришпоривай его, он благородных кровей и не потерпит наказания. Да погоди, Васко, сынок, пусть в оружейной дадут тебе мой лучший арбалет… тот, с которым выезжал я на королевские охоты, когда…
Но юноша не слышал, он уже выбежал из комнаты настолько стремительно, насколько это было возможно, волоча за собой Перо Пса; ему явно не терпелось.
— Сразу видно, что за кровь течет в его жилах! Охота и верховая езда — для него наслаждение. Мы сделаем из него отменнейшего каноника… А теперь, друзья мои и верные слуги, все за дело!.. Хорошо, что нашему студенту так удачно и ко времени взбрело в голову отправиться на охоту: этой ночью он был бы здесь лишним…
— Если будет мне дозволено сказать свое мнение, сдается мне, что вы разрешаете ему слишком уж по-хозяйски пользоваться вашей привязанностью и не сможете приструнить молодца, когда захотите.
— Не бойтесь, он доброй породы, и в свой срок оно скажется. Строгостей он и сам бы не потерпел, да и мы бы на то не отважились. Вы думаете, с мальчуганом возможно притворство? Он знает нас вдоль и поперек… Intus et in cute: [10] {39} по-моему, так гласит латинская поговорка, если я еще помню что-то из латыни, знал я ее плоховато… Доброй ночи, достопочтенный брат. Завтра мы побеседуем обстоятельнее.
10
Букв.: изнутри и снаружи (лат.) — часть латинской поговорки, означающей: знать кого-либо вдоль и поперек.