АркАДьев: Пробуждение крови
Шрифт:
Я быстро пробежался взглядом по петлям конструкта и понял — инквизитор не врет. Слишком глубокое проникновение формул и заклятий на уровень ауры. Этот безумец даже не планировал сохранить жизнь своему сыну. Он создал подобие гранаты, выдернул из неё чеку и вручил в руки парню. Одно движение или воздействие извне — и…
Инквизитор, прочитав в моих глазах растерянность, хрипло и торжествующе рассмеялся.
— Вот уж не думал, что у монстра может быть чувство жалости!
— Больше меня сейчас беспокоит чувство брезгливости — к тебе. Того и гляди вытошнит от этой мерзости.
Инквизитор сипло рассмеялся. Из щели, некогда бывшей ртом, хлынула кровь.
— Отпусти его! — повторил я. — Отпусти — и я не трону тебя. По крайней мере, здесь и сейчас.
— Нет, не ты сейчас назначаешь цену. А я! Всё в моих руках!
— Ты ошибаешься, — произнес я. — У тебя и рук-то, считай, нет.
— Это временно, — улыбнулся Марк. — Молодецкая сила оживляет. Я чувствую, как перерождаюсь. Вскоре я вновь стану тем, кем был. И даже больше. А вот когда ещё и тебя поймаю, то вообще буду счастлив!
— Сопля! Закрой глаза! — прокричал я.
И швырнул в него зеркальный шар. Конструкт был непростым и весьма рискованным. Но выбора уже не оставалось.
Замысел был простым — отзеркалить ауру Сопли, создать хоть какое-то подобие фантома, или даже доппельгангера, но бестелесного, и направить на него весь поток конструкта Марка. Но сказать это было проще, чем сделать. Да и опасно.
Зеркальная сфера обрушилась на Толю и поглотила целиком, словно огромный ртутный шар. Парень даже пикнуть не успел. Впрочем, он него сейчас никаких особых действий и не требовалось.
— Что ты… — закричал Марк, округлив глаза. — Ты же убьёшь его! Убьешь своего друга! Убери это! Немедленно убери!
Но я не стал обращать внимание на истерику инквизитора. Его беспокоила только его собственная жизнь. И её я намеревался отнять — на этот раз однозначно и безвозвратно!
Я вывел в воздухе восьмиконечную звезду и наполнил её силой. А потом обрушил на сияющие кольца!
Грохнуло. Конструкт, созданный Марком, вышел из баланса, начал натужно гудеть и качаться. Потом и вовсе зазвенел и заискрился.
— Ты всё испортил! Испортил! — истошно закричал инквизитор. — Поганый ублюдок, мерзкое отродье!
— Нет, — покачал я головой. — Это ты всё испортил.
И вновь ударил, на этот раз просто рукой, разбивая кольца, словно стекляшки. Те со звоном лопнули, осыпая пол мелкими сияющими осколками. Вместе с кольцами лопнул и зеркальный шар, который поглотил Соплю.
Я резко обернулся и облегченно выдохнул: парень был жив! До последнего не верилось, что получится, что не оборвутся разом обе жизни. Впрочем, если бы я не вернулся в лабиринт, Марк просто высосал бы из сына всё, до последней капли. Так что рискнуть стоило.
— Верни! Верни всё обратно! — застонал инквизитор.
Приток мальчишеской силы покинул его, и он вновь слабел, тая, как кусок льда на палящем солнце.
Краем глаза я видел, как медленно поднялся Сопля. Шатаясь, парень направился к отцу. Это же увидел и инквизитор, и сразу же затих, понимая, что ничего хорошего ему это не сулит. За всё в итоге нужно держать ответ и платить. Вот и пришёл его черёд отвечать за совершённое. Не против меня — нет. Против сына, против его доверия и любви. Того, что почему-то так ценится в этом мире.
— Сын, прости! Я ведь шутил! Я не в самом деле всё это говорил. Я бы не стал. Не стал до конца высасывать силу. Только чтобы восстановиться. Посмотри, что твой друг со мной сделал! Мне нужны были эти силы. У тебя их полно. Мне чуть-чуть только и надо было. Прости меня! Ведь Искупитель учит прощать.
Толя подошёл ближе. В его руке уже был созданный конструкт — чёрная сфера, наполненная смертельными заклятиями, похожими на огненных змей. Они извивались, переплетаясь в быстро сменяющиеся магические фигуры.
Даже мне, видавшему всякое, стало не по себе. В глазах Анатолия царила настоящая тьма. Никогда его таким не видел.
— Нужно прощать. Всех прощать, — продолжать плаксиво стонать инквизитор, ползая по полу. — И врагов своих, и, тем более, близких своих. Ты меня прощаешь?!
— Прощаю! — ледяным тоном ответил Сопля.
И обрушил на Марка чёрный шар. Заклятья жадно оплели его, стиснули, замерли на секунду, а затем рассыпались мириадой тающих сгустков первозданного, всепоглощающего мрака.
Инквизитор умер мгновенно, не мучаясь. Это была великая добрая воля и прощение сына, ставшего в один миг взрослым.
— Не надо никаких слов, — произнес Сопля, увидев удивление в моих глазах. — Пошли. Надеюсь, там не много народу на финише?
— Когда я был там в последний раз, никого ещё не было, — ответил я.
— Так ты уже был на финише?!
Я кивнул.
— Но… Погоди, как ты тогда тут-то оказался? — в глазах Сопли мелькнуло осознание. — Вернулся из-за меня?!
— Вот только давай без вот этих розовых соплей! Вернулся — значит, так нужно было.
Толя улыбнулся. Неуверенно, криво, словно через боль.
Мы подошли к порталу.
— Ты первый, — произнес мой спутник. — Чтобы всё было честно.
Я не стал спорить и вошёл в раскрывшиеся врата. Следом прыгнул Толя.
И вновь удивленные зрители, тишина, а потом — водопад аплодисментов и одобряющих криков.
Мне повезло. За время моего короткого отсутствия новых лидеров гонки не появилось, и я вновь оказался первым. Судья, который отправлял меня обратно, подскочил ко мне.