Аркадий Бухов
Шрифт:
Это оказалось правильным. Ровно в шесть часов раздался телефонный звонок, и трубка едва не выпала из рук Холмса, когда он приложил ее к уху.
— Здравствуйте, Холмс. Это я — Мориарти.
— Я сотру тебя с лица земли, — хрипло крикнул Холмс. — Я не арестую тебя сейчас, но когда придет время…
— Будет, Холмс. Вы обязаны меня арестовать. Я говорю в присутствии двух посторонних лиц, хозяина булочной и какого-то футболиста, что вы обязаны арестовать меня. Иначе я донесу полиции… Жду вас на четырнадцатой аллее
— Я схожу с ума, — прошептал Холмс. — Он меня преследует… Одевайтесь, Ватсон.
Когда мы с Шерлоком, Грегсоном и дюжиной полисменов приехали на условленное место, Мориарти уже стоял там, дожидаясь нас, окруженный массой публики и репортеров. Холмс вплотную приблизился к Мориарти.
— Я бессилен, — задыхаясь от злобы, несмотря на свое хладнокровие, сказал Холмс. — Вы припрятали концы в воду, и я не могу вас арестовать. Но я доберусь до вас. когда у меня будут в руках данные…
— Об ожерелье леди Грахам? — спросил Мориарти.
— Вы, конечно, отправили его в Америку вместе с перстнем графа Пешбери?
— Ничего подобного, — и Мориарти опустил руку в карман, — вот ожерелье, вот перстень. А вот, кстати, и медальон убитого герцога Рококо. А вот браслеты графини Ампир.
— А… того… собственноручные убийства…
— Для двух виселиц хватит. Во-первых, убийство старого фермера в Пенджбере. Сам работал. Во-вторых…
— Грегсон, — сдерживая слезы отчаяния, пробормотал Холмс, — я, кажется, здесь лишний.
На другое утро репортеры больших газет оповестили о случившемся читателей поучительной заметкой, которая заканчивалась так:
«…нарядом полиции был арестован известный преступник, профессор Мориарти. При аресте присутствовало много посторонней публики. Среди присутствующих: Шерлок Холмс…»
* * *
Через полгода однажды утром я бесцельно бродил по улицам Лондона. Около Гайд-Парка я встретил какую-то процессию. То были безработные. И когда я ближе всмотрелся в проходящих мимо, я на мгновение увидел четкий профиль Шерлока Холмса.
— Холмс! — крикнул я.
Он обернулся, посмотрел на меня усталыми глазами и, по-видимому, не узнав, сказал:
— Может быть, сэр хочет предложить мне какую-нибудь работу? В этом проклятом Лондоне можно сдохнуть с голоду, не имея определенной профессии…
И, махнув рукой, он пошел дальше.
Первый дебют
I
Я очень завидую авторам, которые читают свои произведения с эстрады. Должно быть, это очень приятно: видеть читателя перед собой, следить за его вниманием и непосредственно видеть, какое впечатление
— Это же так просто, — покровительственно объяснил мне один из таких авторов, — наденьте фрак, заучите наизусть какой-нибудь небольшой рассказик и читайте. Не нужно только, чтобы очень длинно было.
С его точки зрения, все обстояло действительно очень просто: выбрать короткий рассказ и надеть фрак. У меня было и то и другое, но я колебался до тех пор, пока наконец не попался, как молодой ерш на удочку, на чье-то ласковое приглашение выступить на благотворительном концерте.
— Мы вставим вас между скрипачом и балетной артисткой, — предупредили меня.
— А это удобно? — немного опасливо осведомился я.
— А почему же? Один танцует, другой читает, третий играет…
— С точки зрения разделения труда это, конечно, правильно: один человек не может одновременно играть на скрипке, танцевать характерный танец и читать вслух собственный рассказ. Только как это вдруг вылезти после скрипача, да еще перед танцами…
— Можете сначала.
— Ну да, тоже… Я кончу читать, а после меня скрипки да танцы… Убрали, дескать, лишнего человека, теперь и повеселиться можно.
— Ну. после можете читать.
— Тоже как-то неловко выйдет… Публика развеселится. будет еще хор балалаечников вызывать или цыганской певице хлопать, а тут я с рассказом вылезаю…
— Не знаем уж, право, как… Мы подумаем.
— Прекрасно. И я подумаю.
Должно быть, ни та ни другая сторона не думала. Иначе они не поставили бы меня четвертым номером, после цыганки и до итальянского баритона, а я вообще отказался бы, сославшись на любовь к одиночеству и возможную в этот день оттепель.
II
В артистической было весело и людно. Всякая комната, где до вечера могли уместиться только два старых шкафа и один сломанный диван, становится людной и веселой. когда в нее входят двенадцать исполнителей разных номеров и больше трех четвертей струнного оркестра, не считая инструментов.
— Вы что сегодня поете? — ласково спросила меня какая-то полная дама, пудрясь перед карманным зеркальцем.
— Сегодня ничего, — сдержанно ответил я.
— Тогда бы ушли, голубчик. — тем же тоном бросила она, — для вас, музыкантов, кажется, какую-то отдельную комнату нашли…
— Я не музыкант, сударыня, — хмуро возразил я.
— Ну, что это со мной, — весело рассмеялась она, — всех сегодня путаю… Разговариваю с распорядителем, а думаю, что музыкант. Милый, принесите мне лимонад…
— Видите ли…
— Только холодного. Терпеть не могу, когда теплую бурду приносят…
Лимонад в буфете отпустили неохотно.
— С антракта торговать начнем… Вам какого?