Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда
Шрифт:
Б.В. Как будто прошло сто лет!
Б.С. Это было безумно давно! Да, может быть, и люди почти те же управляют – но страна другая, все другое, цели другие, надежды другие, даже страхи – другие!
Б.В. Ощущение, что изменился масштаб времени, оно пошло быстрее!
Ю.К. Слушая I съезд, ведь мы не верили своим ушам! Что-то невероятное!
Б.В. Да еще 19-я партконференция – помните?
Б.С. Какие выступления! Казалось, сейчас после них должны тут же подойти… экономисты в штатском…
Б.В. …Да под белы рученьки – из зала!
Ю.К. И этот отставной Ельцин, которого выгнали, – он, оказывается, не расстрелян – он речь произносит на всю страну!
Б.С. …Он остался членом ЦК! Мы, помнится,
Б.В. А самый храбрый человек в стране был Леонид Иванович Абалкин, который посмел публично не согласиться с Михаилом Сергеевичем… Интересно – что будут говорить о нынешнем времени через 3-4 года?
Б.С. Нет ничего более трудного, чем делать прогнозы на 3-4 года! Вот на 100 лет – пожалуйста…
Б.В. Борис Натанович, «ловлю на слове»: а что будет через 100 лет? На что из того, что вы написали, это будет похоже?
Б.С. На «Хищные вещи века».
Б.В. Не дай бог!
Б.С. Почему? Очень неплохое общество, если подумать. Очень справедливое: каждому свое, каждый волен заниматься тем, что ему нравится и что ему по силам.
Б.В. Лучше бы было похоже на «Полдень, XXII век»!
Б.С. Боюсь, что это нереально. Это общество может возникнуть лишь в том случае, если человечество разработает систему высокой педагогики, если мы научимся с детства определить и «поставить» в человеке его главный талант. Чтобы не было людей заброшенных, ущербных, ощущающих свою никчемность, ищущих утешения там, где его нет и быть не может, – в насилии, в наркотиках, в извращениях…
Б.В. Чтобы «никто не уходил обиженный»?
Б.С. В конечном итоге да! Чтобы каждый, склонный от природы стать «out law» – «вне закона», мог получить социальную нишу, где он не мешал бы, а помогал обществу и чувствовал бы себя нужным и «единственным». Тогда возможен «Полдень», иначе – «Хищные вещи века», что, повторяю, – тоже не так уж плохо! Там каждый выбирает себе тот образ жизни, который ему по душе и по силам. Это – свобода!
Б.В. А вы сами – в мире какой из ваших книг хотели бы жить?
Б.С. Конечно, «Полдень»! Этот мир и был написан специально – как мир, в котором мы хотели бы жить.
Б.В. Борис Натанович, много лет хорошая фантастика была «отдушиной» в тоталитарном мире, «глотком свободы». Теперь этот мир рухнул – не утратит ли свое значение фантастика?
Б.С. Вопрос этот, мне кажется, следует ставить по поводу литературы вообще, а не только по поводу фантастики. Как известно, «поэт в России – больше, чем поэт». И действительно, так в России и сложилось – по крайней мере, со времен Пушкина. И писатель уж два века в России больше, чем писатель. На Западе писатель – это человек, доставляющий сравнительно узкому кругу читателей эстетическое наслаждение или, скажем, развивающий некие социально-философические идеи! А в России каждый хороший писатель нес глоток кислорода человеку, задыхающемуся в атмосфере несвободы… А сейчас атмосфера очистилась! Что бы ни говорили про перестройку – она освободила печать. Она освободила народ от государственной идеологии, каждый волен теперь думать так, как ему нравится, и говорить то, что ему хочется. В этих условиях старая роль литературы изменяется радикально. Сегодня в России поэт – не больше, чем поэт! Поэт – это поэт, и не более того. Но и не менее, разумеется! Обязанности его – «глаголом жечь сердца людей» – никто не отменял…
Б.В. Но фантастика – специфический жанр! Отнюдь не вся литература была «отдушиной»!
Б.С. А я обо всей и не говорю… Я говорю о хорошей литературе! Впрочем, плохая литература – это не литература, а макулатура… Когда десять лет назад я читал Окуджаву, чудом вышедшего из печати, Юрия Трифонова,
Б.В. Борис Натанович, последний вопрос. Не осталось ли каких-то замыслов, которые возникли еще с Аркадием Натановичем и которые вы планируете довести до конца?
Б.С. Замыслы-то есть, конечно. Буду ли я их доводить до конца – другое дело. Сейчас мне об этом очень тяжело думать. Последние годы нам и вдвоем-то не очень хотелось писать. Интереснее было читать и писать публицистику. А художественную литературу – даже вдвоем – писать не очень хотелось. Сегодня, когда я остался один, – совсем уж мало желания этим заниматься… Хотя замыслы, конечно, остались, они никуда не делись, более того – они, сукины дети, эти замыслы, по-прежнему появляются в голове! Но захочу ли я этим обстоятельством воспользоваться?.. Не знаю. Просто не знаю.
Б.В. Борис Натанович, существует огромное количество людей, которые никогда не смирятся с мыслью, что ничего нового не будет!
Б.С. Я понимаю, и благодарю вас за эти добрые слова, но что получится и получится ли что-нибудь вообще – не знаю…
Империя наносит ответный удар
С писателем Борисом Натановичем СТРУГАЦКИМ беседуют Борис Вишневский, Константин Селиверстов и Юрий Флейшман
10 июня 1992 г., Санкт-Петербург
Опубликовано в газете «Петербургский литератор», июнь 1992 г.
Примечание: беседа эта была организована специально для «Петербургского литератора», но во многом оказалась продолжением предыдущей. Что ж, некоторые из опасений БНС оправдались – хотя опасность пришла не с той стороны, с какой он ее предвидел…
– Борис Натанович, в ваших книгах есть очень много любопытных предсказаний. И они довольно часто сбываются. Создается впечатление, что Вы все уже давно «просчитали» заранее. И все-таки, какое событие из происшедших за последние годы оказалось для вас неожиданным?
– Во-первых, я хотел бы внести поправку. Мне кажется, нет никаких оснований говорить, что мы так уж много предвидели. Действительно, два, может быть – три серьезных исторических события нам предсказать удалось, но не больше. Я вот только что перечитал «Отягощенные злом». Действие этой повести мы перенесли на 40 лет вперед, в начало 30-х годов XXI века. Писалось все это в 86–87-х годах. Замечательно: у нас там есть ГОРКОМ! У нас там фигурирует «ПЕРВЫЙ» этого горкома! Хотя я с некоторым удовлетворением отметил, что при этом в повести не сказано, горком какой именно партии имеется в виду. Совершенно не исключено, что это – горком какой-нибудь Демократической Партии Радикальных Реформ, например, или что-нибудь в этом же роде. А может быть, и опять коммунистической партии… Вот я читаю сейчас о перестановках в правительстве, наблюдаю все эти осатанелые митинги под кровавыми знаменами и думаю, не могу не думать: а ведь чем черт не шутит! Ведь настроение у людей настолько черное, все и всем настолько недовольны… и демократы наши оказались настолько беспомощны у кормила власти… а демагоги наши красно-коричневые обещают так много, так быстро и ведь совсем задаром… И я подумал: вот это вот – тот самый случай, когда лучше уж оказаться плохим пророком, чем хорошим.