Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда
Шрифт:
– Обратите внимание: среди интеллигенции в ряды тех, кто привлечен «на подмогу» президенту, подавляющую часть составляют как раз «шестидесятники», всю жизнь проведшие – по Вашему же недавнему выражению – «со склоненной головой». Сегодня они получили свой маленький «глоток свободы», многие из них ощутили себя властителями дум, но ведь так очевидно, что кран на кислородном шланге не сломан, не уничтожен – его только слегка приоткрыли. И власть, которая держит руку на этом кране, в любой момент может его перекрыть. Так не наивна ли надежда на доброго властителя, дарующего свободу? Сегодня дал – завтра заберет…
– Свобода, которая просуществовала достаточно долго, перестает
– Возможен ли еще «поворот назад»?
– Конечно. Но только насильственным путем, только через террор. Придется сажать в тюрьму десятки и сотни людей… Скажем, журналисты, которые уже глотнули свободы, эту свободу теперь не отдадут ни по указу, ни по приказу. Они будут бастовать, устраивать демонстрации, шуметь, вопить на весь мир, и уговорить их замолчать, одуматься, прикусить язык будет уже невозможно. Останется только один способ: запугать, да так, чтобы застыли от ужаса! Наше поколение – шестидесятников, поколение людей с переломленным хребтом, – нас припугнуть несложно, мы – пуганые, а вот новые, 30-летние, они же настоящего страха не знают, они не понимают даже, что это такое: молчаливо терпеть и терпеливо молчать. Их придется запугивать заново, и запугать будет ой как не просто. Да в человеческих ли силах повторить такое сегодня? И время не то, и люди не те, а главное – нет под рукой идеи, ради которой можно было бы на все это пойти, которая освящает любое злодеяние и любому палачу предоставляет возможность ощущать себя борцом за счастье народное. Нет сегодня такой идеи. И слава богу.
«Шестидесятники – это большевики»
Шестидесятники и нынешние сорокалетние – те, кто завтра придет на смену сегодняшним властителям. Что у них общего и в чем различие? На эту тему беседуют писатель Борис Стругацкий и депутат Санкт-Петербургского городского Совета, заместитель председателя Политсовета движения «Демократическая Россия» Андрей Болтянский
14 июня 1993 года, Санкт-Петербург
Комментарий: отчаянно жаль, что этот разговор, в котором я был не участником, а лишь внимательным наблюдателем, так и не удалось нигде опубликовать – хотя бы в сокращении. Прошло лишь три месяца – и незримые баррикады, которые обсуждались в этом разговоре, стали реальностью. Наступила «черная осень 1993-го», разгон и расстрел парламента Ельциным, а затем – долгая эпоха авторитаризма, длящаяся и по сей день…
А.Б. Борис Натанович, достаточно очевидно, что у шестидесятников и у сегодняшних 35–40-летних СТРАТЕГИЧЕСКОЕ понимание целей общественного развития совпадают; а вот реакция на КОНКРЕТНЫЕ события – например, отношение к противостоянию президента и съезда, к известному «указу об особом управлении», к референдуму 25 апреля, к президентскому варианту конституции, отношение к нынешнему мэру города часто противоположно. Думается, важно понять – с чем это связано? Меня, например, не перестает удивлять готовность шестидесятников прощать нынешним правителям практически все: многочисленные ошибки, непрофессионализм, постоянное стремление подмять под себя закон. Возможно, это связано с внутренним – «генетическим» – страхом шестидесятников перед прошлой системой, боязнью того, что может стать еще хуже?
Б.С. Разница, возможно, в том, что мы по-разному представляем
А.Б. Но борьба за власть – лишь часть политики, самое сложное начинается потом, когда надо распорядиться завоеванной властью…
Б.С. В представлении шестидесятников, полученная власть – дело еще более грязное: получив власть, ты в принципе меняешь цель своей жизни. Теперь у тебя главная задача – эту власть удержать… Но, возвращаясь к позициям шестидесятников: с одной стороны – политика грязное дело, это необходимость лгать все время, потому что правдой ничего не добьешься, только ложью. А с другой стороны – политикой заниматься надо! И, понимая, что нет политики без грязи, шестидесятники понимают, что не может быть жизни без политики.
А.Б. Безусловно, в политике немало ситуаций, когда говорить правду трудно и, скажем, для карьеры было бы много полезнее если уж не солгать, то хотя бы промолчать. Поскольку у нынешних власть предержащих на первом, втором и третьем местах верность, преданность и лояльность, где-то на четвертом – профессионализм, ну а человеческая порядочность и вовсе из списка выпадает. Но во многом такая шкала ценностей порождена предыдущей системой, а мировая история дает достаточное число примеров, когда крупные политики были и по-человечески людьми вполне достойными.
Б.С. Мы очень мало знаем о крупных политиках… Из опыта своего могу утверждать, что, говоря, скажем, о Джефферсоне или Франклине Рузвельте, – мы высокого мнения о РЕЗУЛЬТАТАХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ этих политиков. Но это абсолютно не означает, что результаты были достигнуты чистыми руками, с ясной улыбкой на устах и без грязных мыслей или намерений.
А.Б. А хрестоматийный пример политика, который хотя и не обладал властью, но, безусловно, политическим деятелем являлся, – Андрей Дмитриевич Сахаров? Да, я согласен с тем, что реальную политику трудно делать в белых перчатках. Но тезис о том, что средства не менее важны, чем цель, является для меня глубоко принципиальным.
Б.С. Вы совершенно правы с одной стороны и совершенно неправы с другой. Во-первых, Андрей Дмитриевич Сахаров НЕ БЫЛ политиком! Это – типичный ПРОРОК, это – Будда, Иисус, но не политик. Он никогда НЕ СТРЕМИЛСЯ к власти и уже поэтому не может считаться политиком. Он никогда НЕ ИМЕЛ власти, и мы ничего не знаем о том, как бы он повел себя, получив ее. Две самые важные ипостаси политика – когда он добивается власти и когда он ее получает. И нет ни той, ни другой!
А.Б. Это как раз принципиально! Вы на самом деле полагаете, что если человек подался в политику, то его «нравственная ипостась» должна быть «обрублена»?
Б.С. Не так! Мы можем называть человека политиком в одном из двух случаев: либо он имеет целью получить власть, либо он ее удерживает.
А.Б. Не вполне согласен с вами. К примеру, тот же Будда, безусловно, в широком смысле был политиком – не упрощенного, а более глобального типа. То же самое можно сказать и об Иисусе. Ведь он не остался в пустыне, а пришел проповедовать в Иерусалим; и совершенно не случайно окружающие называли его Царем иудеев. И я полагаю, что в будущем как раз потребуются политики, у которых доминирующим будет не столько стремление к власти ради власти, сколько стремление к более глобальному влиянию на общество – когда власть лишь средство, а не цель.