Арктические плавания Виллема Баренца 1594-1597 гг.
Шрифт:
7 июня был сильный ветер с NO, из-за чего стало опять пригонять лед; но когда солнце было на SO, погода улучшилась, и плотники вновь отправились к кораблю для окончания работы над шкоутом, а мы запаковали самые лучшие и дорогие купеческие товары, которые хотели взять с собой, и завернули их в брезент, чтобы предохранить от морской воды, так как должны были везти их в открытом шкоуте.
8 июня была ясная погода, и мы отвезли на санях на корабль запакованные товары, а плотники трудились над шкоутом, чтобы вечером полностью закончить работу. В тот же день мы все вместе подтащили волоком к кораблю бок: для этого мы накинули на плечи лямки, как для перевозки саней, и руками тоже ухватились за борта, так что мы тащили бок и плечами, и руками, что было легче; но больше всего сил нам придавало веселое настроение и желание работать, так что мы делали больше, чем могли бы в другое время, так как с одной стороны бодрость духа, с другой стороны надежда увеличивали наши силы.
9 июня погода была хорошая, ветер переменный. В этот день мы выстирали наши рубашки и прочее полотняное белье, чтобы все было готово к отплытию. Плотники сколачивали мостки, чтобы положить их на дно шкоута и бока.
10 июня мы отвезли на корабль четверо саней с товарами; ветер переменный, вечером N. Дома мы занимались приготовлениями к отъезду. Оставшееся вино мы разлили по маленьким бочонкам, чтобы поделить его на обе шлюпки, а также для того, чтобы легко было переложить весь груз на лед, а потом обратно в шлюпку, если нас затрут льды (что наверняка с нами случится, это мы знали).
11 июня погода была скверная, дул сильнейший ветер с NNW, так что мы весь день не могли ничего делать и очень боялись, что шторм взломает лед у корабля и унесет его в море (что действительно могло бы случиться), и вот тогда наше несчастье будет по настоящему полным, так как все наше продовольствие и товары были на корабле; но Бог уберег нас от этого.
12 июня погода была неплохая. Мы все вместе отправились с топорами, кирками и другими орудиями прокладывать среди ледяных торосов дорогу, по которой нам предстояло волоком тащить лодки к воде. Мы работали во всю мочь,
13 июня была хорошая погода. Шкипер в сопровождении плотников пошел на корабль, и они окончательно приготовили к отплытию и оснастили шкоут и бок, так что оставалось только спустить их на поду. Шкипер и бывшие с ним моряки увидели, что море открыто и с W дует благоприятный ветер, так что шкипер вернулся в дом и сообщил Виллему Баренцу (который уже давно был болен), что следует воспользоваться этим подходящим случаем для отплытия, и они решили вместе с командой, что шкоут и бок пора спустить на воду, чтобы с Божьей помощью отправиться в плавание и покинуть Новую Землю. Тогда Виллем Баренц, предварительно написавший записку, спрятал ее в мушкетный патрон и повесил в дымоходе [357] . В ней было описано, как мы прибыли из Голландии с целью плыть в Синское царство и что с нами происходило здесь, на этой земле; в ней рассказывалось и про все наши невзгоды — на тот случаи, если кто-нибудь после нас придет сюда, чтобы он знал, что с нами было и как мы поневоле построили этот дом и хозяйничали в нем десять месяцев. Поскольку нам предстояло отправиться в море на двух открытых лодках и предпринять рискованное плавание, полное опасностей и приключений, капитан тоже написал два письма (и все мы подписали их) о том, как мы долгое время жили на этой земле с большими горестями и страданиями, надеясь, что корабль освободится ото льда и мы на нем уплывем отсюда; и как этого не случилось, и как вместо этого корабль оставался крепко скованным льдом, а время уходило и продовольствия перестало хватать; как необходимость заставила нас для сохранения своей жизни покинуть корабль и начать плавание на лодках, положась на Божью волю. Одно письмо взяли с собой те, кто плыл в шкоуте, другое — те, кто плыл и боке, на случай если мы потеряем друг друга или будем разлучены штормом или непогодой, или одна из шлюпок утонет, то в другой, уцелевшей, останутся сведения о том, как мы уезжали. Проделав все это, мы стащили бок на воду и оставили на нем человека, потом сделали то же самое со шкоутом; затем подвезли 11 саней с вещами, как с продовольствием и вином, которые у нас оставались, так и с товарами купцов, причем очень старались прикрыть их как можно лучше. Здесь было 6 кип хорошего тонкого сукна, ящик полотна, две кипы бархата, два сундучка с деньгами, две бочки с вещами команды, такими как рубашки и прочим, 13 бочек с хлебом, одна бочка с сыром, один свиной бок, два бочонка растительного масла, шесть маленьких бочонков вина, два уксуса и разное имущество и одежда команды, а также много другого. Когда все было сложено в кучу, то с виду казалось, что это никак не поместится в лодки. Погрузив все в лодки, мы отправились домой и перевезли на санях к воде, где стояли лодки, Виллема Баренца, а затем Клааса Андрисона, которые оба были больны. Мы сели в шлюпки, разделившись и приняв в каждую по одному больному. Тогда шкипер велел поставить обе шлюпки рядом и дал нам подписать письмо, которое, как уже говорилось, он заранее составил и копия которого приводится ниже. После этого мы вверили себя Божьей милости и вышли в морс под парусом при ветре с WNW по сравнительно открытой воде.
357
Эта записка была в 1875 году обнаружена норвежским промышленником Гундерсоном на месте зимовки голландцев. (Прим. П. Б.).
Мы ждали до сегодняшнего дня в надежде, что корабль освободится ото льда, на что теперь остается очень мало надежды или нет никакой, потому что корабль крепко окружен льдом, при том что в конце марта и начале апреля лед образовал такие торосы, что мы даже не знаем, как дотащить до воды бок и шкоут и где найти для этого удобное место. И так как представляется почти невозможным, что корабль освободится ото льда, я предложил Виллему Баренцу, главному штурману корабля, а также другим офицерам и всем прочим членам команды всесторонне обсудить и взвесить вопрос о том, как нам спасти себя и некоторые товары, принадлежащие купцам. Мы не нашли лучшего средства, как починить и укрепить наши бок и шкоут и приготовить, насколько возможно, все необходимое, чтобы не пропустить подходящее время и погоду, если их пошлет нам Бог, так как, не воспользовавшись лучшим моментом, мы погибнем от холода и лишений, чего теперь еще надо опасаться, так как среди нас есть трое или четверо человек, от которых в работе нет помощи, да и самые сильные из нас так истощены от холода и лишений, что не обладают силой даже и на полчеловека. При этом следует ожидать, что положение не улучшится, с учетом длительности пути, который нам предстоит, и того, что хлеба нам хватит самое большее до конца августа, а между тем легко может выйти, что если путешествие наше будет не вполне благоприятным, то раньше этого времени мы не доберемся ни до какой страны, где можно приобрести что-либо, даже не смотря на то, что начиная с этого часа будем делать все от нас зависящее. Поэтому мы сочли нежелательным медлить дальше, так как сама природа учит нас думать о сохранении собственной жизни. Все это мы постановили единогласно и подписали 1 июня 1597 г. Так как сегодня приготовления закончены, дует умеренный западный ветер и вода в море достаточно свободно ото льда, то мы с Божьей помощью собрались отплыть и отправляемся в путь. Так как корабль по-прежнему еще остается крепко заперт льдом, и так как за время наших сборов мы не заметили никакой перемены в его положении несмотря на частые и сильные ветры с W, N и NW, мы в конце концов решили его покинуть.
13 июня 1597 года.
358
В голландском оригинале «meesten». Это был врач экспедиции, называемый Де Вейром иногда цирульником. В средние века функции врача обычно выполняли цирюльники. Звание «meester» (магистр) указывает однако, что Ханс Вос был не цирюльником, а ученым медиком. (Прим. В. В.).
359
Следует заметить, что запись в дневнике под 13 июня и только что приведенный документ Якоба Хеймскерка написаны очень тяжелым неправильным слогом, что, может быть, объясняется волнением составителей. (Прим. А. М.).
14 июня утром, когда солнце было на востоке, мы, положась на милость Божью, отошли под парусами от прибрежного льда на наших боке и шкоуте, под западном ветром, и, взяв курс на ONO, прошли и тот день пять миль до Островного мыса [360] , но наш первый день плавания получился не слишком удачным: мы снова застряли во льду, который был очень мощным и плотным, что немало расстроило нас и испугало. Оказавшись там, мы вчетвером сошли на землю, чтобы разведать обстановку, и поймали четырех птиц, которых сбили со скал камнями [361] .
360
Мыс Константина. (Прим. П. Б.).
361
На находящемся неподалеку от мыса Константина небольшом острове Гемскерка, в рассекающей его долине, мы, сотрудники МАКЭ, обнаружили в 1998 году большое стадо моржей, которое наблюдали у острова и в 1992 году, проходя мимо на судне. На скалах острова и в 1988, 1992 и в 1945 годах мы наблюдали птичий базар. (Прим. П. Б.).
15 июня лед немного отступил, и мы пошли под парусами при южном ветре дальше: миновали Головной мыс и Флиссингенский мыс, где береговая линия дальше всего выдается в направлении NO, и затем идет на N до Мыса Желания, расположенного тринадцатью милями дальше [362] , и там остались до 16 числа.
16 июня мы снова пошли под парусами и при южном ветре добрались до Оранских островов, отстоящих от мыса Желания на восемь миль [363] . Здесь мы высадились на берег с двумя бочонками и котлом, чтобы растопить снег и залить воду в бочонки, а также надеясь раздобыть птиц и яиц для больных. На берегу мы развели огонь из найденных дров и растопили снег, но птиц не обнаружили. Поэтому трое из наших отправились но льду на другой остров и поймали там трех птиц [364] . По дороге обратно шкипер (который был одним из этих троих) провалился под лед и подвергся большой опасности, так как там было сильное течение. Но с Божьей помощью его спасли, так что он пришел к нам и обсушился у огня, который мы развели. Тут же мы сварили птиц, которых потом отвезли больным в лодки, и наполнили водой наши бочонки, вмещавшие около 8 мингелов (16 пинт [365] ) каждая, и с ними отправились обратно к нашим в море. Вернувшись к шкоуту, мы пошли дальше под парусом при ветре SO, при плохой погоде с моросящим дождем, так что полностью промокли, так как наши лодки были совершенно открытые и не имели никаких навесов. Мы плыли на W и WtS до самого Ледяного мыса [366] . Около Ледяного мыса, когда лодки подошли близко друг к другу, шкипер крикнул, обращаясь к Виллему Баренцу, как мол его здоровье. На это Виллем Баренц ответил: «Хорошо, я надеюсь еще встать на ноги, прежде чем мы подойдем к Вархейзену [367] » — и тут же обратился ко мне и сказал: «Херрит, когда мы будем около Ледяного мыса, приподними меня, я хочу еще раз посмотреть на этот мыс». От Оранских островов до Ледяного мыса мы прошли под парусом приблизительно пять миль [368] , и когда ветер переменился на западный, мы закрепили лодки у больших льдин и немного поели. Погода становилась все хуже, моросило все сильнее, мы снова были окружены льдом, так что пришлось здесь остаться.
362
Здесь Х. де Вейром имеется в виду расстояние от мыса Островного (Константина) до мыса Желания. (Прим. П. Б.).
363
Проведенные нами в 1988 году и в последующие годы историко-географические эксперименты в разных условиях ледовой обстановки у северного побережья Новой Земли выдвинули ряд вопросов. Например, почему никак не упоминаются остров Ложкина и Большой и Малый Безымянные? Более того, сам мыс Желания в XVI веке мог быть островом, а прилегающая территория — низменным берегом. (Прим. П. Б.).
364
И на Малых и на Больших Оранских островах мы с 1988 года наблюдали птичьи базары. Видимо, птицы были пойманы голландцами на западном из Больших Оранских островов, а шкипер провалился под лед при возвращении на восточный из Больших Оранских островов. Действительно, между этими островами существуют сильные приливно-отливные течения, которые мешают образованию толстого слоя припайного льда. (Прим. П. Б.).
365
1 конгий = 3,28 куб. метра. (Прим. А. М.). В голландском оригинале «8 minghelen». Согласно комментариям к английскому изданию 1853 г. один minghel несколько больше одной английской кварты. В английском издании 1609 г.; «eight gallons». (Прим. В. В.).
366
См. При меч. 72. (Прим. П. Б.).
367
Вардехуз — крепость, построенная на крайнем севере Норвегии в 1307 году. Современный город Вардё. (Прим. П. Б.).
368
Расстояния между географическими точками здесь очень условны, так как указывается пройденный путь, а не истинное расстояние. Парусные суда, а тем более лодки, сильно зависели от погодных условии (от скорости и направления ветра), морских течений и ледовой обстановки. По этому Х. де Вейр указывает: «приблизительно пять миль». (Прим. П. Б.).
17 июня утром, когда мы кончили завтракать, лед снова стал двигаться на нас [369] с такой силой, что у нас волосы встали дыбом, такое это было страшное зрелище. Мы думали, что нам уже не спасти наши шкоут и бок, и полагали, что это уже и есть наше последнее плавание. Дрейфующий лед стремительно тащил нас вместе с собой, нас так крепко сдавливало льдинами, что казалось, будто шкоут и бок вот-вот разлетятся на сто частей; мы беспомощно смотрели друг на друга, не зная, что делать, и каждый миг видели перед собой смерть. Наконец, среди всеобщей растерянности и отчаяния, кто-то сказал, что если закрепить трос или канат на неподвижном береговом льду, то по этому канату можно будет подтянуть лодки и вырваться из дрейфующих льдин. План был, конечно, хороший, но сопряженный с такой опасностью, что мог стоить кому-то жизни. Если же ничего не делать, то было ясно как день, что всем нам придет конец. Никто не решался повесить колокольчик коту на шею, боясь быть съеденным [370] , но бедственное положение заставляло это сделать, и жизнь многих весила больше, чем жизнь одного. В этой крайней опасности, когда жалеть об утонувшем теленке уже не было смысла, я как самый легкий из всех взялся снести канат на припай. Перебираясь с одной дрейфующей льдины на другую, я с Божьей помощью добрался до неподвижного льда [371] и прикрепил канат к высокому торосу. Тогда те, кто остался на лодках, подтянулись по канату к берегу, и таким образом один человек сумел совершить больше, чем до того могли все вместе. Причалив к припаю, мы поспешно перенесли на него больных, подстелив предварительно одеяла и другие вещи, на которых они могли лежать, а затем полностью разгрузили шкоут и бок и вы тащили их на лед. Так мы спаслись тогда от большой опасности и считали себя вырванными из пасти смерти, и это было правдой.
369
В аналогичные условия попал в 1988 году мотобот МАКЭ в этом районе у западного мыса залива Иванова. С юго-запада здесь еще продолжает действовать одна из ветвей Гольфстрима. Сильные приливно-отливные течения проносили в тот год мимо нас большие скопления льда и при западном ветре, и в безветрие. (Прим. П. Б.).
370
Здесь в текст Х. де Вейром включены народные поговорки. (Прим. П. Б.).
371
Речь здесь идет о припайном льде. (Прим. П. Б.).
18 нюня мы починили наши лодки, сильно пострадавшие от напиравшего льда; в том числе пришлось законопатить все швы и кое-где укрепить их, наложив дополнительные дощечки, что мы сделали с Божьей помощью, так как Господь послал нам дрова и мы смогли растопить смолу и приготовить все, что требовалось. Затем несколько человек отправились на берег [372] поискать яиц, которых очень хотелось больным, но яиц не нашли, зато принесли четырех птиц, пойманных с риском для жизни между льдом и берегом, где лед у нас под ногами то и дело ломался, так что мы подверглись немалой опасности.
372
Так как события эти происходили, судя по тексту X. де Вейра, у Ледяного мыса, то он не мог быть ледником (или сплошь покрыт им); голландцы в последнем случае не пошли бы искать на леднике птичьи яйца. (Прим. П. Б.).
19 июня погода была неплохая; ветер NW, а с полудня W и WSW. Мы оставались окружены льдом и совсем не видели открытой воды и поэтому думали, что это наше последнее плавание и нам отсюда никогда не выбраться. Но мы все-таки утешали себя тем, что господь Вот нас уже столько раз спасал в самый неожиданный момент и что десница его не стала короче и что он сможет помочь нам, если ему будет угодно, и на это мы полагались и старались вселить друг в друга бодрость.
20 июня погода была неплохая, ветер W. Около того времени, когда солнце было на SO, Клаасу Андрису стало очень плохо, и было ясно, что он уже долго не протянет. Старший боцман пришел к нам в бок и рассказал, в каком положении находится Клаас Андрис, и что он проживет недолго. Тогда Виллем Баренц произнес: «Мне кажется, что и я протяну недолго». Мы не предполагали, что болезнь Виллема Баренца настолько опасна, потому что мы тогда сидели и беседовали, и он читал мою карту, которую я начертил за время нашего путешествия [373] , и мы обменивались мнениями о ней. Наконец он отложил карту и обратился ко мне: «Херрит, дай мне попить». Когда я это сделал и он попил, ему стало так худо, что у него закатились глаза и он умер столь неожиданно быстро, что у нас даже не было времени позвать со шкоута шкипера. Виллем Баренц умер раньше, чем Клаас Андрис, который тоже вскоре за ним последовал. Смерть Виллема Баренца причинила нам немалое горе, ведь он был наш главный вожатый и единственный штурман, на которого мы полностью полагались [374] . Но против воли Божией мы ничего не могли но делать, так что пришлось смириться [375] .
373
Судя по этим строкам, автором начерченной карты был Х. де Вейр. В русском переводе 1936 года с латинского здесь сказано о чтении В. Баренцом дневника Де Вейра и ни слова не говорится о карте. (Прим. П. Б.).
374
Эти слова Х. де Вейра говорят о ведущей роли в экспедиции Виллема Баренца не только как мореплавателя. (Прим. П. Б.).
375
Этой строки с упоминанием Воли Божьей, конечно, нет в русском издании 1936 года. (Прим. П. Б.).