Арктический мост(изд.1959)
Шрифт:
— А-аня, плыви сюда!
— Папа, ведь это же Елена Антоновна! Ты понимаешь?
— Нет, не понимаю.
Аня поспешно села и схватилась за весла.
— Куда? — Седых вскинул свои лохматые брови. — Куда?
— Папа, я должна на берег. Она, наверное, ко мне приехала, а ведь я ее с тех пор не видела.
— Ты с отцом сейчас. И с ним не бог весть, как часто видишься.
— Папа, это же врач с твоего корабля. Мы сейчас же плывем к берегу.
— Не мешай мне, я рыбу ужу. Я имею право посидеть с дочерью час посредине пруда.
Аня
— Имей в виду, я не поплыву, — особенно низким басом произнес Седых.
Остальное произошло в полном молчании. Аня вскочила на ноги и, как была в легком летнем платье, перешагнула через борт. Брызги обдали старика, но он даже не шелохнулся.
Напрасно оглядывалась Аня назад, — отец так и не посмотрел в сторону плывущей дочери.
На берегу, растерянно прижав руки к груди, стояла полная женщина и нервно теребила косынку.
Выскочив из воды, Аня бросилась к ней на шею.
— Мокрая какая! Ах ты, боже мой! Сумасшедшая! — говорила Елена Антоновна, отталкивая смеющуюся Аню.
Аня потащила свою гостью в гору. Наверху, оставив ее, запыхавшуюся, она обернулась и помахала рукой. Посредине пруда виднелась маленькая лодочка с сутулой белой фигурой на корме.
— Ты будешь переодеваться? — спросила Елена Антоновна.
— Нет, — засмеялась Аня. — Мне не так жарко будет.
Они сели на поваленное бурей дерево. Аня — на самое солнце, Елена Антоновна — в тень. Начались расспросы. Спрашивали друг друга о самых незначительных вещах, хотя и не виделись несколько лет.
— Я, Аня, все знаю из твоих писем, — говорила Елена Антоновна, — но не все понимаю.
— Что же тут непонятного? В моей жизни, кажется, все так просто и ясно. Есть радость, есть горечь… Разве не так?
Аня немного откинулась назад, опершись руками о ствол, на котором сидела, и закинула голову. В позе ее было что-то озорное, но глаза были печальными. Над вершинами деревьев быстро неслись облака.
— Ты-то ясная, — улыбнулась Елена Антоновна, любуясь легкой фигуркой Ани в мокром облегающем тело платье. — А поступки твои не так уж ясны.
— Да? — немного улыбнулась Аня, не меняя позы.
— Я ведь думала, что мы вместе работать будем. Помнишь, там, на корабле. У тебя была верная и нежная рука.
Аня замотала головой, все так же загадочно улыбаясь.
Елена Антоновна встала и, взяв Аню за плечи, посмотрела ей в глаза.
— Андрея любишь?
Аня кивнула. Елена Антоновна встряхнула ее.
— Глупая! Ах, боже мой, какая глупая! А я тебя считала настоящей женщиной.
— А что такое настоящая женщина?
Елена Антоновна села и обняла Аню за талию:
— Ты знаешь, как поступила бы настоящая женщина? Она, может быть, бросила бы медицину, но для того, чтобы работать вместе с мужем, воплощать в жизнь его идею, которая увлекает сейчас всю страну. А ты? Мужчины, Аня, не прощают таких вещей. Ты вдруг избрала далекую, чуждую ему специальность. Делаешь
Аня опустила голову.
— Ты знаешь, — продолжала Елена Антоновна, — я видела его в Сочи и сразу поняла, что происходит между вами. Я поняла это, хотя мы сказали с ним всего лишь несколько слов… Еще ребенка вам надо иметь, вот что!
Аня скосила глаза, потом неожиданно быстро повернулась. Елена Антоновна подождала, но видя, что Аня молчит, продолжала:
— Я решила обязательно с тобой повидаться. Ну, зачем тебе эта реактивная техника, или как она у вас там называется? Или уж будь врачом, или иди следом за Андреем. Он у тебя талантливый, сильный и достоин этого.
Аня засмеялась и отвернулась от Елены Антоновны.
— Вы ничего, ничего не понимаете, — сказала она, вдруг становясь серьезной. — Простите, Елена Антоновна, что я так сказала…
Елена Антоновна пожала плечами.
— Хотите, я объясню? — Аня вскочила. — Вы думаете, что я не женщина, что я выродок какой-то? Я никому об этом не говорила, но вам скажу.
Елена Антоновна тоже поднялась и пристально посмотрела на взволнованное, покрасневшее лицо подруги.
— Я не только потому бросила медицину, что не верю в нее. Я не могу сейчас иметь ребенка. Еще слишком больно, но… я хочу участвовать в том огромном, большом, значительном, что задумал Андрей. Я не только полюбила Андрея — я давно увлеклась его проектом Арктического моста.
— А потом увлеклась полетом на Луну?
— Ах, нет, — отмахнулась рукой Аня. — Это я только так всем говорила.
— И Андрею?
— Да, и ему.
— Сядь, сядь, Анна. Кажется, это очень серьезно. Я должна тебя понять.
— Поймите меня. Тогда, на корабле, я совсем не знала техники. Мне казалось замечательным то, что делал Андрей, и мне было горько, что я так далека от него в том, что ему ближе всего. А мне хотелось быть достойной его, даже равной ему. И вот… Ты знаешь, я однажды вспомнила те реактивные самолеты… быстрее звука… о них Андрюша в бреду говорил… и о трубе… И вдруг я представила, что в Арктическом мосте должны мчаться с такой же скоростью вагоны-ракеты. Это было так замечательно, что я несколько дней только об этом и думала. Я никому ничего не сказала тогда, но достала книги о ракетах, правда, очень непонятные…
— Аня, Аня, не может быть! — всплеснула руками Елена Антоновна.
— Но только, когда Андрей был в Америке, я решила поступить в Институт реактивной техники, чтобы спроектировать ракетный вагон для его Арктического моста. Мотор у меня уже рассчитан, остался только вагон…
Елена Антоновна долго молча смотрела на свою подругу. Аня показалась ей совсем другой — гордой и печальной.
— Так вот ты какая… — тихо произнесла Елена Антоновна.
Аня опустила голову. Пальцы ее отламывали кусочки коры с поваленного ствола.