Арктическое вторжение
Шрифт:
Когда американец заговорил о том, как он счастлив вновь очутиться в Москве, где прежде бывал в качестве гида на международных выставках, президент России понимающе кивнул и уточнил:
– При активной поддержке Информационного агентства США, не так ли?
Стоило Бейли стушеваться и начать лепетать что-то про программы культурного обмена переводчиками, как Астафьев возвел скучающий взгляд к потолку и обронил:
– Вам крупно повезло, мистер Бейли. Знаете, ведь я тоже отчасти лингвист и сносно говорю по-латыни. Но во времена Советского Союза попасть по обмену на Запад у меня не было ни малейшего шанса. Другое дело вы. –
– О, – попытался возразить Джон Бейли, – перестройка открыла столько возможностей для амбициозных молодых людей вроде вас. При покровительстве господина Собчака вы…
– Что такое мэр Санкт-Петербурга в сравнении с государственным секретарем США, который, если мне не изменяет память, назначил вас своим консультантом по бывшим республикам СССР. Похоже, это было вызвано какими-то вашими особыми качествами, проявленными у нас, в России? – Астафьев снова отвел в сторону поскучневший, безразличный взгляд. – Впрочем, не будем ворошить прошлое. Вы удовлетворены торжественной церемонией, устроенной в вашу честь? Что ж, я тоже не имею претензий к вашим верительным грамотам. Смело приступайте к работе, и давайте начнем сотрудничество с чистого листа. Поверьте, Россия не менее выгодный партнер, чем Болгария, откуда вы к нам прибыли.
Джон Бейли, открывший рот для ответного спича, поперхнулся. В Болгарии он занимался созданием антироссийской шпионской сети и наивно полагал, что его успехи на этом поприще не станут темой обсуждения в Кремле. Он ошибся. Президент России знал все и не слишком скрывал своего недоверия к новому послу.
– Америка относится к России как к своему верному и неизменному союзнику, мистер президент, – каркнул он, ужасаясь тому, как хрипло и фальшиво звучит его враз подсевший голос. – Заверяю вас, я намерен должным образом продолжить укрепление отношений, успешно начатое моим предшественником…
– Мистером Уильямом Бернсом? – шевельнул бровями Астафьев. – Увы, он способствовал взаимопониманию между нашими странами не слишком долго и не слишком успешно. Желаю вам добиться более впечатляющих результатов. Вам у нас понравится. Может быть, Россия не такая уютная и маленькая страна, как Болгария, зато здесь есть где развернуться. Лишь бы с пользой для дела. Для нашего общего дела.
Одарив американца многозначительным предостерегающим взглядом, Астафьев встал с кресла и протянул руку для прощания.
«Не сказал ничего конкретного, и вместе с тем все сказал, – подумал тогда Бейли. – Прирожденный дипломат. Мне у него учиться и учиться».
Однако перенимать опыт у российского президента ему не пришлось. Встречались они крайне редко и исключительно в официальной обстановке. Предупредив посла, Астафьев не стал повторяться. Он словно воздвиг между собой и американцем стену, и стена эта была прозрачной. Увы, лишь с одной стороны. Занимаясь неизбежной подрывной деятельностью, Джон Бейли постоянно ощущал себя под присмотром зорких астафьевских глаз.
Узнав о миссии, порученной ему Джонатаном Брауном, он воспрял духом. Сегодняшняя встреча давала возможность предстать перед русскими в более выгодном, чем обычно, свете. По правде говоря, Бейли был этому несказанно рад. В глубине души он успел привязаться к России и не желал ей зла. Увы, зачастую его личное мнение в корне расходилось с директивами, поступающими из Белого дома. Это нервировало и вызывало ощущение раздвоения личности. Впервые за долгое время Джону Бейли предстояло избавиться от угнетающей шизофрении.
Сверившись с часами, он приблизился к огромному зеркалу, придирчиво осмотрел свою фигуру в темно-синем костюме, слегка отставил ногу, вскинул подбородок и заговорил, стараясь придать голосу бархатистую вкрадчивость:
– Уважаемый господин министр! Моя страна делает все, чтобы каналы нашего диалога оставались открытыми. Мы готовы к этому, мы видим, что и российская сторона готова к этому, хотя всегда будут моменты, когда наши мировоззрения не совпадают. Но именно в эти моменты нужно вести диалог, нужно говорить, нужно хорошо слушать и слышать мнение собеседника, потому что без этого возможны всяческие недоразумения, очень опасные.
Считая себя искушенным знатоком русского языка, Бейли продолжал говорить и думать как иностранец, но не осознание этого факта заставило его умолкнуть и досадливо поморщиться. Он остался недоволен заготовленной речью. А ведь президент России непременно ознакомится с видеозаписью предстоящей встречи или хотя бы прочитает стенограмму. Значит, необходимо сделать свой спич запоминающимся. Поменьше воды, побольше сути. Таких людей, как Анатолий Астафьев, не обманешь напыщенным пустословием.
Одобрительно кивнув самому себе, Джон Бейли вернулся за письменный стол, чтобы переделать вступительную часть своей речи. Покончив с этим, он вызвал заместителей, чтобы еще раз уточнить маршрут следования и прочие немаловажные детали. По прямой до Министерства иностранных дел России было рукой подать, но не всякая кратчайшая дорога – самая безопасная. Прежде чем решить, по какому пути проследует его кортеж, Бейли выяснил, что рапортуют посты наружного наблюдения. Затем были обговорены варианты отсечения возможных «хвостов» и перечень сопровождающих лиц.
Учитывая возможные пробки, дипломатические автомобили покинули территорию посольства за тридцать пять минут до назначенного срока. По пути кортеж сделал небольшую петлю и некоторое время мчался по набережной вдоль Яузы, закованной в бетон. Его ни на секунду не выпускали из виду те, кому было поручено обеспечивать безопасность американского посла. Следили за тремя лимузинами и российские контрразведчики. И трудно сказать, сколько десятков, а то и сотен человек с облегчением перевели дух, когда моторизованная кавалькада достигла внушительного двадцатисемиэтажного здания МИДа на Смоленской-Сенной площади.
Бейли по долгу службы бывал здесь неоднократно, но не уставал удивляться той почти азиатской роскоши, которой блистал зал для торжественных приемов. Как и было договорено ранее, Джона Бейли встретил министр иностранных дел России Виктор Сергеевич Сосновский, сухопарый, пожилой, но полный энергии человек в сером костюме. Его длинное, изборожденное морщинами лицо как всегда было чисто выбритым и загорелым. Если бы не модные очки в золотой оправе, с Сосновского можно было бы лепить бюст римского патриция. Не слишком грациозно переставляя плохо гнущиеся в коленях ноги, он сделал ровно девять шагов вперед, остановившись в метре от центра зала. Чуть отстав, за ним следовал первый заместитель Денников, похожий на тень в своем черном одеянии.