Арланна. Мир трех судеб
Шрифт:
— Прекращу, — согласился Ник. — Когда буду старым, столетним дедом.
— Ах ты! — не выдержал Мишель, пытаясь рвануться вперед из крепких рук огра.
Ник вздохнул. Ну что поделать — не любил он такие разборки, они плохо влияли на его и без того жестокий нрав.
Решив в кои-то веки не ввязываться в очередную разборку, с тем учетом, что эти трое явно что-то задумали весьма неприятное, парень просто свистнул.
Из-за угла с пугающей легкостью для такой громадины вылетел вороной красивый жеребец. Тройка попятилась от этого огромного и без сомнения опасного животного. Чего только стоили его подковы, от которых в разные стороны расходились шипы. Ник легко вскочил в седло, и конь с всадником исчезли за поворотом.
Преследовать его не стали.
Бешеным галопом Ник на коне промчались по темным улочкам к запасным боковым воротам и вылетели на бескрайний простор равнины. Актинон был прекрасным городом, а располагаясь рядом с морем и плодородной равниной, он вообще не имел себе равных.
Пустив коня неспешным шагом, Ник пытался решить, куда ему поехать сегодня. Настроение стремительно испортилось. Впрочем, парень никого не винил в этом — в последнее время его настроение хронически застыло между отметкой «плохо» и «очень плохо». Хотелось чего-то свежего, ветра перемен даже. Наскучило все, в этом прекрасном городе Ник не находил себе места.
Конь, подождав решения хозяина, решил проблему самостоятельно и медленным шагом отправился к небольшой тропинке, которая уводила в глубь рощицы и выводила к водопаду. Место считалось нехорошим, поэтому Ник мог не беспокоиться, что его кто-то опять затронет. Да и из тех, кто знал, где может быть парень, в городе не было пока никого из его друзей. Кто-то уехал в поисках приключений, кто-то на практику, кому-то пришлось срочно уезжать из города насовсем.
Чувство одиночества накатило и подгребло под себя с головой, словно высокая волна во время шторма. Болезненное чувство.
Чтобы от него избавиться, пришлось спуститься в глубины подсознания, покачаться на волнах медитации. Поэтому когда впереди раздался легкий шорох, Ник не успел толком прореагировать. Только легкое веяние интуиции, которое взвыло обжигающей волной, но было уже поздно. Молодой человек распахнул глаза и увидел…
Легкий ветерок пробежал над водопадом.
Высокая белая лошадь, на которой девушка в длинном белом плаще. Ее странные белые, без малейших зрачков глаза, выпивающие из него силу.
Смех в этих странных глазах.
Насмешка на губах, посеребренных странной помадой. И эта незнакомка неожиданно его ударила — чистой силой, от которой молодой маг даже не успел поставить защиту. Сознание помутилось, парня поглотила чернота.
— Я, конечно, все понимаю, — мягко сказала девушка, наклоняясь над Ником. — Но боюсь, в этом случае — все настолько нечестно, что мне тоже стоит вмешаться.
Итак…
Она легко махнула рукой, начертила в воздухе слабо мерцающую руну, засмеялась и легкой волной прибоя исчезла, оставив после себя только легкий, почти эфемерный запах и привкус духов.
Высокая гора в центре сияющего мира. Бесконечно красивый дворец. Настолько красивый, что мгновенно понимаешь, что смертные создать его не могли.
Разве может тот, кто был ограничен в 70–90 лет, а то и меньше, насладиться красотой во всех ее проявлениях, чтобы родилось вот такое чудо? Нет, конечно же нет. Для этого надо быть по меньшей мере бессмертным.
Те, кто жил в этом дворце, бессмертными были. Но как и обычные смертные, боги, хоть и не древние, а только для очень ограниченного созвездия, воспитанием своих детей занимались сами. Вот и сейчас перед высокой царственной парой, с постоянно меняющейся внешностью, стояла девушка, ссутулившись и глядя в пол, чтобы не встречаться взглядом с родителями.
— И что все это значит? — спокойно спросил ее отец. Бог — войны. Его облик на мгновение замер на высоком строгом мужчине, а потом опять началась чехарда.
— Мы же тебе запретили! — это уже мать. Богиня плодородия и красоты. Но это не мешало ей ценить все, что выходит за грани прекрасного.
— Мне все равно.
— Все? — возмутился бог. — Ты отправилась в мир к смертному? Зачем, дочь?
— Я хочу, чтобы на этот раз Ключник принес свою ношу! — бросила девушка. Ее длинные волосы, цвета плавленого меда упали за спину, мягким шелковым покрывалом спускаясь вниз, почти до колен. Синие глаза встретились с изменчивыми глазами родителей, и те свои глаза отвели первые. Дочь выросла не просто непокорной, она могла защищать свои убеждения. Не только словами, но и делом.
— Ты понимаешь, что раз ты так защищаешь в этот раз Ключника, то Круг Старейших может отправить тебя ему на помощь? — спросила тихо Богиня.
— Я не возражаю.
— Я возражаю. — Ответил бог.
— Мне все равно. Мне надоело быть здесь заточенной. Если Ключник донесет Ключ, то я смогу уйти в другую реальность. Я устала. Я уже выросла, так что вполне имею право делать то, что я хочу!
— Ты сказала, мы слышали. — Богине надоело спорить с упрямой дочерью, все равно ведь поступит по-своему. Так почему бы не пустить ее энергию в мирное русло?
— Иди, — тихо сказал Бог. — Решение будет принято.
На гору опустилась ночь, когда юная богиня быстро встала и взяла заранее приготовленную сумку. Подошла к окну и посмотрела вниз — грозовые тучи гуляли под божественным дворцом.
Если она сейчас останется, то никто не поручится за то, что ее отпустят. Значит надо действовать. Ведь никто, в конце концов, не заставляет ее спускаться на землю. Она просто внимательно будет следить за Ключником и помогать, по мере возможностей.
Гибкое тело красивой девушки растаяло за окном. Бог и Богиня, возникшие из ниоткуда, остановились, глядя вниз.
— Ты проспорила, — мягко сказал бог Войны.
— Конечно, — согласилась Богиня. — Но может быть, она чему-нибудь научится.
Они отошли от окна, тем не менее, не собираясь бросать дочь без наблюдения. Но с другой стороны юной богине уже пора научиться быть более самостоятельной и отвечать за свои поступки.
Ник пришел в себя уже ближе к вечеру, закат неторопливой красной кромкой резал усталые глаза.
— Что? — он поднял голову, посмотрел по сторонам.
С трудом сел, сильной болью пульсировал затылок. Что же могло произойти? Последнее воспоминание, которое было — нестерпимо белое сияние красивой девушки, которая что-то сделала.