Арлекин
Шрифт:
Он сжал мне руку — не очень сильно, но твердо.
— Ты с ними спала?
Я хотела было спросить что-нибудь вроде «а что?», но в его глазах, в его позе было что-то такое, что не настраивало поддразнивать. И я ответила правду:
— Нет.
— Ни с кем из них?
— Нет. Но если ты не согласен меня делить, тогда ты не ту девушку держишь за руку.
— Я знаю, что у тебя их целый список, но львов среди них нет.
— А если бы я спала с кем-то из тех львов?
Он посмотрел на меня, и ничего
— Я не стану делиться с другим львом.
— Мне каждого зверя нужно более одного экземпляра. Ты же не сможешь быть со мной двадцать четыре часа в сутки.
— Не смогу, — нахмурился он.
— К тому же вот Мика у меня Нимир-Радж, а Натэниел — леопард моего зова. Может быть, так и с другими животными будет.
— У тебя только Ульфрик.
— Не совсем, — вмешался Грэхем. — Она часто видится с Джейсоном.
— Он же pomme de sang Жан-Клода, — возразила я.
— Поэтому он часто бывает там, где ты, но даешь ты ему не поэтому.
— Спасибо за формулировку, Грэхем.
Даже забавно, как часто Грэхем мне напоминает, почему от меня ему не достается секс.
— Еще он лучший друг Натэниела.
Это добавил Нечестивец.
— Нельзя ли сменить тему? — поинтересовалась я.
— Но ведь Джейсон — не зверь ее зова, — напомнил Истина.
— Так почему же у нее есть подвластный леопард и нет подвластного волка? — спросил Грэхем.
— Этого мы не знаем, — ответил Нечестивец.
— Ребята, хватит! — рявкнула я.
— Она права, — сказал Хэвен и обернулся к Джозефу. — Сейчас мы этого не решим, так что иди. Пойди скажи своему прайду, что ты их всех подставил. Скажи, что даем сроку до завтра.
— А что будет завтра? — спросил Джозеф.
И снова Хэвен улыбнулся неприятно:
— Как что? Мы с тобой выясним, повезет тебе снова — или везенье у тебя кончилось.
— Ты его сделаешь вашим Рексом, Рексом Жан-Клода, — сказал Джозеф и посмотрел на второго льва. — И ты готов делать то, что делают Ульфрик и Нимир-Радж?
— Что именно?
— Спать с ее мастером. С Жан-Клодом.
Вот есть такие слухи, которые не умирают, сколько ни пытайся ты их убить. Но я не успела ничего сказать, как ответил Хэвен:
— Ты каждому слуху веришь?
— То, что правда, то уже не слухи.
— Ты думал, что я сплю с твоими молодыми львами, а я этого не делаю.
— Так ты говоришь.
— Уберите его отсюда, — сказал Хэвен.
Вампиры посмотрели на меня, я кивнула. Они повели его к двери.
— Ты меня обрекаешь на смерть, Анита, — бросил он через плечо.
Я не знала, что на это ответить, поэтому не сказала ничего. Невозможно спасти всех, и нельзя позволить себе иметь союзника, который не на сто процентов с тобой. Дело
Нечестивец что-то сказал Джозефу — тихо и с нажимом. Даже издали было видно, как крепко он держит льва за локоть. Не знаю, что он сказал, но тут же прекратились все протесты, и Джозеф безропотно вышел.
— Что ты ему сказал, Нечестивец? — спросила я.
— Сказал, что этот лев гарантировал ему безопасность до завтра, но если он будет продолжать хаять наших мастеров, я займусь им еще сегодня.
— Это моя драка, — возразил Хэвен.
— Я ж сказал, что займусь им, а не убью. После того, что он тут наговорил, думаю, изнасилование его достаточно напугает, чтобы он убрался.
— Ты не любишь мужчин.
— Ты не знаешь, что я люблю и чего нет — и очень стараешься не знать. Мою гордость это ранит, но я совладаю с ней. А Джозеф поверит, что люди Жан-Клода способны на все, даже на изнасилование мужчиной мужчины.
— Значит, действительно ходит слух, что никто не вступает в поцелуй Жан-Клода, если не трахается с ним? — спросила я.
— Или с тобой, — ответил Истина.
— А это, кстати, очень большое для меня разочарование, — ухмыльнулся Нечестивец.
— Для меня тоже, — вставил Грэхем.
Я посмотрела на них так, как они того заслуживали.
— Я бы не хотел, — сказал Истина.
— Это почему? — глянул на него Грэхем.
— Потому что я и так зависим от Аниты. Если бы я с ней лежал, то был бы вряд ли больше того раба, к которому сейчас приравнял нас Джозеф.
— Ребята, поверьте, вы мою привлекательность сильно преувеличиваете, — сказала я.
— Про это я не знаю, — сказал Хэвен. Он расправил мою руку у себя на ладони, трогая пальцами другой руки. — Какие у тебя ручки маленькие.
— Хрупкая и опасная, — заметил Нечестивец.
Хэвен заговорил, будто сам с собой:
— Я мужик простой, и я это знаю. Не дурак, но не семи пядей во лбу, и это я тоже знаю. Мне нравится быть мужиком, и силовиком тоже нравится. Нравится бить морды, ничего не имею против убивать. Работу свою люблю. Люблю с мужиками выпить, в покер поиграть, люблю стрип-клубы и трахаться. Отличная была жизнь.
— Говоришь так, будто она кончилась, — сказала я.
— Я тогда вернулся в Чикаго, к прежней жизни, но она перестала получаться. По-прежнему любил бить морды, но начал переживать, а не будешь ли ты меня ненавидеть за то, что делаем мы с Огги. Все вертелась мысль: «А что она подумает?» И вот эта мысль стала мешать работе. Огги заметил.
— Я тебя отправила домой, Хэвен, и не заставляла обо мне думать.
Я попыталась отнять руку, но он держал ее длинными своими пальцами, и я не стала ее вырывать.