Армейская пора

Леккор Михаил

Хотя он же видит перед собой молоденького, но талантливого лыжника, то есть биатлониста, которого надо обязательно стимулировать. Тогда он и дальше будет побеждать и брать мировые или, хотя бы, всесоюзные рекорды. Нут-ка, протроллим его, чтобы он не обозлился, но чуть-чуть опустился на реальную советскую почву.

Опустил трубку обратно, сказал уже Иванову:

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, разговор с начальником ЦСКА хорошенько стимулирует. Одно непонятно, он какую Новгородской спортроту имел в виду — Новгорода или Нижнего

Новгорода?

Я постарался сохранять серьезную мину на лице, но Эдгар Герасимович был слишком опытен, чтобы купится на это. Явно ведь понял, что я над ним шучу, или, как говориться в XXI веке, стебаюсь.

Ударил ладонью по столу, прилично стукнул, больно ведь, поди. Но не обратил особого внимания, только оскорбился:

— Я столько усилий потратил на этот звонок, столько нервов испортил. Уже за это должен быть благодарен. А ты, козявка такая, явно ведь смеешься надо мной!

М-да, что-то я над ним перестарался шутить, не студент ведь, как даст ответку, так и шлепнешься под стол в обмороке. Ну-ка быстренько изобрази полное подчинение высокому офицеру. Ну не очень высокому, но начальнику. Понимать ведь надо.

Я рывком встал по стойке смирно, отрапортовал со смиренным подчинением:

— Никак нет, товарищ старший лейтенант!

— Что никак нет? — полюбопытствовал Иванов уже спокойнее. Ха, быстро же успокоился мой тренер, как говорится, не просохли и чернила на гербовой бумаге, как уже!

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — сразу же изменил я свою точку зрения по позиции начальства. Это мы пожалуйста, это мы могем. Начальство ведь и в XXI веке такое же глупое и надменное, успевай только вазелин носить на ихние вздрючки.

— М-гм, — по старчески покряхтел Иванов, повздыхал. Видимо было, что он какое-то время колебался: — то ли построить наглого сержанта, то ли пойти навстречу талантливому спортсмену, который сегодня так оглушительно победил.

Я же пока ждал реакции вышестоящего командования. Что еще делать пусть сержанта, но новобранца, прослужившегоменее, чем полгода? Опять же, стоять по стойке смирно на всякие гневные окрики, и в зависимости от ситуации стереотипно отвечать.

Все-таки он успокоился и решил, что плохой мир лучше хорошей драке. Миролюбиво поинтересовался, что я хочу в награду за сегодняшнюю победу?

Ха, вот сразу бы так спросил, а то придумал дергать замотанное начальство в Москве! На фига оно мне, такому маленькому и ха-арошенькому?

— Товарищ старший лейтенант, — преданно глядя в глаза тренеру, доложился я, — в качестве награды я хотел бы поехать на ночь к беременной жене!

Хотелка, видимо была большой, а, главное, неожиданной. Забыл Иванов, что я из Ижевска или как? Задумчиво проговорил:

— Обычно, во время подготовки к турнирам и во время самим турниров спортсменов так-то не отпускают.

— Обязуюсь, товарищ старший лейтенант, — отрапортовал я, стремясь, чтобы тренер набрал нужную кондицию, — во время следующих гонок завоевывать только золотые медали!

Глава 26

Уболтал

я все же Иванова, отпустил он меня. Хотя, если оценить, что я ему наобещал, то, можно подумать, что, наоборот, он оказался в выигрыше. Хе-хе, если не знать, что я и так подобные планы надумывал. Просто сейчас озвучил. Это даже к месту получилось.

Если бы я наобум сказал, то осторожный Эдгар Герасимович еще бы мекал, хмыкал, искал другие, более мягкие варианты. А так, мальчик хочет домой и находит приятные сюрпризы для тренера. Как тут не согласится!

Он даже привез меня на служебной обкомовской «Волге», прикрепленной к команде ЦСКА. Заодно и мою квартиру увидел. Выделил мне целый солдатский рюкзак консервов, как мясных, так и овощно-фруктовых. Сказал, что за сегодняшнюю победу

Приятно, черт возьми, и за поездку — ему самому простой пеший путь может вылиться в массу неприятностей в виде сволочного патруля. Он ведь в форме. И за консервы — после увольнения тестя Александра Петровича и фактического недопущения жены Маши продовольственный паек ограничивался тем, что можно было купить в магазинах и на базаре. Слава Богу, с деньгами Маша уже не огранивалась, но кухонный стол был весьма скуден.

В общем, я искреннее поблагодарил и даже приглашал в квартиру. На это Эдгар Герасимович поблагодарил, но отказался — тренер во время турнира был очень занят. И еще раз предупредил, что в 8.00 придет машина и чтобы я ждал во дворе.

Я такую милостыню не ждал, собирался добираться до места сбора в городе автобусами и попутками. Что же, товарищ Иванов, большое вам сержантское спасибо! И полетел в квартиру, к жене Маше. Она меня не ожидала. Вот хорошая возможность узнать все о супружеской верности Маши.

М-гм, да-с, ей только не говори. Жена где-то на пятом — шестом месяце беременности, ее тошнит и мутит во всю, а я тут, ласковый, начну говорить о любовнике. Палкой ведь может шваркнуть. Я бы точно врезал.

Потом задумался о другом, более серьезном. Кажется, все идет к тому, что в моей жизни что-то произойдет, будет кардинальный поворот. Сначала я считал, что я перейду от обычной воинской части в спортроту, это был уже намеченный шаг даже еще до армии. И то что он не получился сразу, не означал, что его не будет в принципе.

Но потом, с этой самой перестройкой и намечаемым изменением все резко сдвинулось. Армия из короткого эпизода вдруг стала перерастать в дело всей жизни. И главное, так судьба повернулась, что только армия и стала реальным путем. И даже так — спорт явно обернулся военной стороной.

А я что? не стал рыпаться, потому как все другие варианты оказались очень дурными и никчемным. Не дурак я все же, чтобы не ходить в армию искать другие дороги, вплоть до уголовной статьи. Бр-р!

Не армия была страшна, а крытые изменения. Опять наш удмуртский Бог или что-то еще такое же сверхъестественное?