Армейская пора
Шрифт:
Я поцеловал Машу в лоб, потом, не выдержав, в губы, обернувшись. О, а вот и он, Александр Петрович Пушин собственной персоной. Когда-то громогласный, шумный, даже яркий, теперь он стал тихим, незаметным. А плевать, лишь бы выздоровел. Инфаркт сердца — это не насморк, тут так быстро не восстановишься.
Улыбаясь, крепко пожал ему руку. Тот ответно пожал мою, поздравил. Отшутился, пока было рано говорить о победе до официального объявления.
Подошел Эдгар Герасимович Иванов. Оказывается, его позвали к судейской коллегии, судьи никак не могли поверить моим
Оказалось, этого мало, уж слишком был блестящий рекорд. Правда, доказать мою махинацию никак не удавалось, 20 км дистанция была слишком короткой, по сути, эта было лишь прямой отрезок лыжни, которую никак невозможно было срезать. Или надо былопродублировать меня, когда начал бы гонку один Я, а закончил другой. Ну, или телепортировался, что ли.
Фактически, на данный момент у судей был только один «доказательный» фактор — беснующийся главный тренер хозяев Кирилл Леонидович Кабысдох с его «безусловным» доводом «не может быть».
Для судей Кабысдох был более весомый, чем молоденький, хоть уже известный лыжник Ломаев. Однако его тренер Иванов был куда тяжеловесней. Он был достаточно популярный и даже грозный, а, самое главное, нал ним висела тень знаменитого и всевластного общества ЦСКА.
Поэтому, когда тот подтвердил, что лыжник его общества Ломаев сегодня на дистанции 20 км хотел проверить новую методику гонки и не только завоевать золотую медаль, но и установить мировой рекорд, все ускорилось. Кабысдох откровенно скис, а судьи больше не обращали на его внимания.
Мой тренер только подошел к нам, не успел еще подойти, когда громкоговорители на финишной площадке наконец-то объявили мое победоносное время с пометкой, что это новый мировой рекорд на дистанции 20 км.
Впрочем, о победе еще не говорили, ведь часть биатлонистов была еще на трассе, и существовала гипотетическая возможность более лучшего времени. Лично я в это не верил, так же как и тренеры и судьи. Но спортивная вежливость! И мы стояли, между делом угощались из единственного стаканчика-колпачка термоса старого Пушина. Нет-нет, ничего спиртного, только горячий чай
Подошел Кабысдох, сквозь зубы поздравил меня и тренера с победой. Все же лыжная гонка — не смертельная схватка, а они не враги, хотя бы теоретически. Никто бы не понял, когда тренер хозяев не подошел бы и не похвалил с такой звонкой победой. Да, победили не хозяева, но на их трассе, что в конечном итоге, так или иначе, отразилась на Ижевской спортивной площадке
При этом ни Кабысдох, ни Пушин друг друга «не заметили». Политика вновь вторглась в большой спорт, и я бы не сказал, что это сказалось как-то положительно на двух этих сферах. Но я бы все равно что-то не сказал дурное на их взаимоотношения, если бы это довольно больно не садануло по мне самому, а уж двух тренеров сделало смертельными врагами.
Все сделали вил, что ничего не видели, радостно и весело подводя итоги сегодняшней гонки на 20 км и показавшейся перспективой из-за этого. Хотя сам Иванов много не говорил, но улыбка также не сходила
М-да, веселились все — я, мой тренер Иванов, Пушины — дочь и отец, иначе говоря, мои жена и тесть. Горько страдал только некий Кабысдох. Ну, это и хорошо, приехал подпортить жизнь всем «вредителям перестройки»? А ведь хорошо известно, кто к нам с мечом полезет, тот от него и получит. Или этот дяденька плохо знает отечественную историю?
После дня турнира был неплохой обед, который мы обильно орошали соками и минеральной водой, спортсмены вообще люди малопьющие, такая уж у них профессия. Мы даже ели с оглядкой, чтобы не перебрать с весом. Лыжники — не боксеры и не борцы, но все спортсмены в той или иной степени зависят от собственного тела.
А жаль, я бы сытно поел хоть раз в неделю. Какая гадость — то есть, в принципе, нечего, то еда появляется, но ты находишься на перманентной диете. И ведь кому пожалуешься, никто не поймет после сегодняшнего победоносного окончания гонки!
А вот потом была приятная неожиданность — Иванов повел меня к служебному телефону директора дома отдыха. Техническая цивилизация постоянно развивалась и пусть мобильных телефонов еще не было, но проводная связь все модернизировалась. Было и так, делалась заявка не просто на разговор с межгородом, телефон вообще становился междугородним на некоторое время (насколько — договаривались, деньги, хоть и дешевели, но решали все).
И все, Иванов просто вежливо выпроваживал хозяйку из своего кабинета и говорил мне — будешь говорить с руководством ЦСКА, офигеть, не встать, чтобы мне провалится на первый этаж этого здания.
Честно говоря, я не ожидал такого быстрой перспективной реакции. Думал, уже после окончания турнира тренер переговорит с руководством общества, как его — начальник В. А. Захаров. Он будет недолго (1987 — 1989 гг.), но сейчас он полновластный глава. Зачем я ему, не космонавт же Гагарин, чтобы подпинывали к его телефону.
Но В. А. Захаров поговорил милостиво, как и водится начальнику с подчиненным, который добился выдающихся результатов. Теперь уже он пообещал жилье с московской пропиской, переход со срочной на сверхсрочную служу. И даже со временем получение звание прапорщика. А также получение высшего образование и становление офицером.
В общем, различное и разносторонние бла-бла-бла, еле успевал макароны с ушей снимать, очень уж они оказывались горячими. Если бы я был молоденьким, то, наверное, поверил. А так я не позволял себе появляться на лице скептической улыбке лишь потому, что на меня в упор смотрел Иванов. Он ведь реально обиделся бы. А вот мне, 76 уже летним старику, было смешно.
Я почему так скептически отнесся к этому разговору? Захаров называл меня Олегом Анатольевичем, а спортроту именовал Новгородской. Явно ведь перепутал с кем-то и ни черта не запомнит. Зачем тогда это?