Армяне. Народ-созидатель
Шрифт:
Судя по всему, жизнь Фрика не была счастливой. Он потерял дом и семью, видимо во время монгольского нашествия, и вынужден был бежать в изгнание, и так и добрался до Киликийской Армении. Здесь тоскующий по дому поэт взывает к пролетающим журавлям, умоляя о весточке с родины.
Журавли! Откуда вы летите?Я вас ждал как близких, как гостей.Журавли! Куда вы так спешите?Погодите!.. Нет ли с родины вестей?Боже! Горек хлеб изгнанника, и влагаСолью едкой льется из горстей.Сердце жжет от мысли: ты – бродяга…Птицы! Нет ли с родины вестей?Осень гонит вас, и прочь вы улетите.Покидает стая дом родной.Не хотите мне ответить, не хотите…Что ж, прощайте, ждет вас край чужой!Однако тоска не мешала Фрику наслаждаться благами жизни, если они встречались на его пути. В ряде любовных стихотворений он весьма откровенно и красноречиво воспевает земную страсть.
Он был предтечей многочисленных средневековых армянских лириков и бардов, то есть поэтов, которые были к тому же и музыкантами. Из них самым знаменитым был Саят-Нова (1712–1795 гг.). Собранные в «Матенадаране» образцы поэзии принадлежат перу более чем пятисот менестрелей и трубадуров, то есть гусанов. Тщательное изучение этих материалов провел русский поэт-символист Валерий Брюсов, сделавший вывод, что средневековая лирическая поэзия Армении есть одно из величайших достижений человеческого духа, когда-либо известное мировой литературе.
Однако даже сельджукские и монгольские нашествия не могли остановить развитие просвещения и образования в Армении. Академии и семинарии существовали здесь с древних времен. Они создавались при главных храмах, как языческих, так и христианских, а также при царских дворах и дворцах. В Великой Армении весьма внушительные центры такого рода были сначала в Вагаршапате, затем в Ани, а также в северных болотистых пустошах, при монастырях Хагпатском и Санаинском. В Киликийской Армении прославленная семинария была при патриаршей резиденции в Громкле, и ряд школ успешно действовал в царском городе Сис.
Особое признание заслужили два центра, находившиеся в северо-восточной провинции Армении – Сюнии (Сюнике). Это Татев и Гладзор. Татевский монастырь был основан в 895 году епископом Иоанном на скалистом мысу, у подножия которого протекала река Татев по долине, по словам историка Стефана Орбеляна, «изобильной виноградниками и садами, полными райских цветов». Епископ Иоанн позаботился о постройке, на случай вражеских набегов, нескольких подземных укреплений и потайных келий для сбережения драгоценных манускриптов и других церковных сокровищ. Это превратило монастырь в настоящую цитадель и стало причиной того, что она смогла благополучно пережить бурю политических и военных бедствий, сотрясавших средневековую Армению. Одно время в Татеве жило около 500 монахов, переписчиков, студентов, музыкантов и живописцев. Академия была организована по самым современным правилам. Кроме подготовки юношей к принятию священнического сана, она деятельно копировала манускрипты и вообще стала распространительницей знаний.
У скриптория (места, где переписывали рукописи) были даже своя фабрика и рабочая мастерская, где можно было на месте изготовить пергамент, чернила, а также кожаные и позолоченные переплеты. В пору киликийского Ренессанса Татев временно затмили в его роли столицы армянского Просвещения, но он сохранился, и в XIV и XV веках поднялся во всем своем прежнем великолепии. В 1400 году его библиотека содержала около 10 тысяч томов. Татев прославился также как приют одного из самых знаменитых философов и полемистов Армении, Григория Татеваци (1340–1411 гг.), автора «Книги вопросов», своего рода энциклопедии, в которой в форме катехизиса (вопросов и ответов) сообщались сведения по философии, педагогике, химии, физике и анатомии. Он также много писал на богословские темы и воспитал множество блестящих учеников и последователей.
Другим замечательным центром просвещения был Гладзор. Он деятельно процветал на протяжении всего лишь шестидесяти лет, с 1280-го по 1340 год, но оставил после себя богатое интеллектуальное наследие. Находясь под покровительством и защитой местного князя Прошьяна, Гладзор быстро вырос в настоящий университет, в котором жили 363 монаха и студента. Современные ему писатели подчеркивали, что Гладзор есть «местопребывание и школа наших святых докторов», «славные наши Афины», «столица всех видов знания» и к тому же «прославленный святой монастырь и университет». Посередине двора там стояла башня высотой в 15 метров, у подножия которой успешным кандидатам вручали дипломы вардапетов, то есть ученые степени доктора. Ведущими преподавателями там были Нерсес из Муша и его ученик и последователь Исайя Ничеци. После смерти последнего в 1338 году монастырь и академия пришли в упадок, а потом были разграблены и разрушены. История Гладзорского университета до сих пор вызывает интерес армянских ученых, примером чего служит любопытная докторская диссертация Л.Г. Качаряна, защищенная в Ереванском университете 20 апреля 1968 года, на тему «Исайя Ничеци и Гладзорский университет».
Не надо думать, что образование в средневековой Армении замыкалось лишь на богословии и традиционных предметах: истории и математике. Наука, и особенно медицина, также были очень высоко развиты. (В этом обучение следовало примеру знаменитого философа-экспериментатора VII века, Анании Ширакаци.) В медицине мы также встречаем выдающихся деятелей. Это прежде всего Мхитар Хераци, автор знаменитого трактата «Лечение от лихорадок» (1184 г.), блестяще владевший техникой хирургических операций. Он применял для зашивания ран шелковые нити и мандрагору для обезболивания, проводил опыты на животных, понимал значение особых диет для лечения разных нарушений в организме, а также роль музыки и психотерапии для облегчения страданий душевнобольных. Впервые в истории медицины Мхитар Хераци ввел в обиход понимание того, что тиф, малярия, болезнетворные лихорадки есть заразные «гнилостные» болезни. Его труды написаны не на классическом армянском «грабаре», а на разговорном армянском языке, в результате чего его исследования стали доступны пониманию народа. В «Матенадаране» находится более 850 его медицинских работ.
В одном манускрипте XV века мы читаем о физиологической деятельности мозга и пяти чувств: «Голова [мозг] замечает и различает предметы внешнего мира, которые проникают в нее посредством чувств. Голова действует с помощью чувств: например, глаз различает цвета, ухо – звуки, обоняние различает запахи, осязание судит о тяжести или легкости. С помощью этих пяти чувств мысли передаются разуму каждого отдельного человеческого существа».
Выдающийся врач, Амирдовлат Амаснаци (1416–1496 гг.), был личным медиком турецких султанов. Он написал ряд трактатов, в том числе «На благо медицины», «Вещи, ненужные невеждам». В первом он критиковал ошибки еврейского философа и врача Маймонида (1135–1204 гг.). Амирдовлат Амаснаци оставил после себя 300 оригинальных рецептов лекарств и снадобий. На протяжении многих веков армяне и греки делили господствующее положение в медицине во всей Оттоманской империи, а также в Персии, Египте и других странах Леванта.
Распространению знаний очень помогло изобретение книгопечатания. Первая печатная книга на армянском языке вышла в Венеции в 1512 году. Это был календарь (парцатумор). В следующем столетии печатные станки с армянским шрифтом были установлены в Константинополе, Ливорно, Марселе, Риме и Амстердаме.
Дальнейшее возрождение армянской культуры и науки началось в XVIII веке под эгидой армянского католического ордена мхитаристов, по сию пору продолжающего свои усердные и высокополезные труды. Основателем ордена был настоятель Мхитар из Себастии (ныне город Сивас в Турции). Родившись в 1676 году, Мхитар рано посвятил себя служению церкви и вскоре подпал под влияние римского католичества. Несмотря на то что он завоевал в Константинополе славу яркого проповедника, в глазах влиятельных священнослужителей армянской национальной церкви он был лицом подозрительным. Поэтому он и решил основать новое армянское братство, непосредственно подчиненное Риму. Для начала Мхитар и его братья поселились в Морее, под опекой венецианцев. Однако вражда Венеции с Оттоманской Портой вскоре заставила молодую конгрегацию искать убежища в самой Венеции, где им был предоставлен остров Сан-Лазаро, расположенный в открытом заливе неподалеку от побережья нынешнего Лидо.