Аромагия
Шрифт:
— Нет, — он покачал головой так отчаянно, что головной убор едва не свалился. — Я… Я спрашивал Мать!
Мы с Петтером переглянулись.
«Храбрец!» — одними губами сказала я. Петтер кивнул, соглашаясь.
— И что вам ответила Мать? — поинтересовалась я, застегивая шубу.
— Что хочет сама взглянуть, — признался Вет-исс, закусив губу. — И я… Я убедил ее взять нас с собой!
— Как это вам удалось? — только и спросила я. С Матерью мне уже не раз доводилось сталкиваться, и она не производила впечатления особы, которую
— Я сказал ей, что Хель завещала нам: «Да прилепится муж к жене своей!» — процитировал Вет-исс гордо.
Первым засмеялся Петтер. Подошел к зардевшемуся Вет-иссу, одобрительно хлопнул по плечу.
— Молодец!
Я кивнула, соглашаясь с такой оценкой. Отчаянный юноша!
— Пойдемте скорее, — спохватилась я, и мы дружно выскочили на улицу (Петтер на ходу натягивал теплую шапку). А я тихо радовалась, что так и не собралась сменить его комбинезон на свое платье. Бегать и ездить верхом в брюках оказалось не в пример сподручнее!..
Мы мчались по леднику, словно Дикая Охота. Альг-исса давно скрылась с глаз, однако науськанные Матерью медведи каким-то неведомым образом находили ее следы. По правде говоря, даже мое хваленое обоняние в таких условиях отказывало, так что для меня оставалось загадкой, как им это удавалось. А может, они просто чувствовали мчащегося под седлом собрата?
Так или иначе, но Мать временами торжествующе потрясала ломом, указывая на еще не заметенные снегом следы. Хорошо хоть нас с Петтером вез Вет-исс, так что опасности схлопотать по затылку ломом мы не подвергались.
Признаюсь, скачка эта осталась в моей памяти белым пятном. В прямом смысле белым, потому что блестящий под солнцем снег заставлял щуриться от невыносимой сверкающей белизны, кое-где отливающей голубым. А бедность запахов вынуждала радоваться даже вони медвежьей шкуры и благовониям Вет-исса — нестерпимо острому и жгучему запаху бобровой струи, похожему на березовый деготь.
Вет-исс оказался лихим наездником, и приходилось лишь диву даваться, когда он успел этому научиться. Не иначе, как убегал ночами из дому, чтобы погонять материнского медведя…
В конце концов я сдалась, перестала всматриваться в окрестные льды и, закрыв глаза, прислонилась к Петтеру. Он придерживал меня за талию, так что опасность сверзиться с медведя мне не грозила. Однако я едва не прикусила язык, когда Вет-исс резко осадил свою ездовую животину.
— Приехали! — радостно рявкнула Мать, напрасно пытаясь приглушить гулкий командирский голос.
В этот момент пожилая хель, несмотря на седые косы, так походила на Альг-иссу! Впрочем, неудивительно — подруга как-то небрежно заметила, что Мать поселка — ее родная мать. Однако хель не поддерживают теплых отношений (по отношению к хель само это слово звучит издевательски!) с родственниками, так что на особые привилегии Альг-иссе рассчитывать не приходилось.
Петтер снял меня с медведя, и я наконец получила возможность оглядеться.
— Но
— Ша! — шикнула на него Мать, и Хельги мрачно лег на снег.
Хм, пожалуй, я бы не отказалась от такой шкуры. Постелить в «Уртехюс» и тепло обеспечено!
От сладких, хоть и несбыточных мечтаний меня отвлекла Мать, которая с тяжким вздохом принялась стягивать с себя ярко-зеленую шубу. Этой символ респектабельности хель меньше всего подходил для того, чтобы в нем красться по снегу.
— Куда вы? — поинтересовалась я. Обнаженная Мать внушала почтение монументальностью фигуры. Три метра красоты, иначе не скажешь.
— На разведку! — весомо ответила Мать, кивая в ту сторону, где, как я помнила, находилась статуя Хель.
Я с сомнением покосилась на скалы. Защитные руны давно стерли, но воспоминания стереть оказалось не так просто.
— Постойте, давайте сначала я, — со вздохом предложила я и, не слушая возражений, объяснила спокойно: — Вдруг здесь снова ловушка для ледяных?
— Тогда пойду я! — выступил вперед Петтер. — Я не позволю вам рисковать!
Умиление во мне боролось с раздражением.
— Хм, — я улыбнулась ему, не скрывая скептицизма. «Вы не вправе что-либо мне запрещать!»
Юноша сжал челюсти, прекрасно поняв мою мысль.
— Пожалуйста, Мирра! — попросил он тихо, словно через силу. Гладкий и плотный кожаный запах — путы долга и чести.
— Лучше идите со мной, — голос мой звучал негромко, подчеркнуто мирно.
— Почему? — он отвел взгляд, поддел сапогом ближайший сугроб.
— Потому что вы не знаете, что здесь произошло и при каких обстоятельствах, — объяснила я, втихомолку потирая ладони. Несмотря на теплые рукавицы, пальцы у меня уже замерзли. — Боюсь, вам будет сложно так быстро сориентироваться.
Наконец Петтер нехотя кивнул и подставил мне локоть.
— Не злитесь, — осторожно погладить колкую шерсть шинели, заглянуть в темные глаза. — Вы не сможете защитить меня от всего.
— Я понимаю, — ответил он ровно. Богатый и мягкий тон меда окутывал его теплым облаком. «Но я хотя бы попытаюсь!»…
Пробираясь через ущелье, в котором свистел ветер, я вдруг уловила запах, которого здесь быть не могло. Пахло… карболкой!
— Стойте! — прошептала я, придерживая Петтера за рукав. — Там люди!
— Вы уверены? — недоверчиво уточнил он.
Да уж, сложно представить, чтобы люди так легко шастали в этих землях.
Альг-исса объясняла, что с недавних пор хель постоянно патрулируют свои угодья, даже за небом наблюдают. Кстати, именно так она отыскала нас с Петтером после аварии.