Аромагия
Шрифт:
— Как прикажете.
Однако уходить он не торопился. Пришлось обернуться и, схватив первый попавшийся пузырек, уточнить:
— Что-то еще?
Слезы уже высохли, а покрасневшие глаза легко списать на едкие реактивы. Только, боюсь, Петтера это не обмануло.
— Да! — выпалил он, шагнул ко мне и вынул из кармана какой-то мешочек. — Вот. Это вам.
Мой нос безошибочно подсказал, что это было. Кофе! Превосходная арабика, в меру обжаренная и только что смолотая. Чуть-чуть корицы, немножко шоколада, капелька
— Спасибо, — не доверяя себе, я предпочла спрятать руки за спину и отвернуться, якобы заинтересовавшись огнем в камине. — Однако вам не следовало… Это слишком дорогой подарок.
Само собой, мне даже в голову не пришло, что его мог прислать Ингольв.
— Не беспокойтесь, я могу себе это позволить, — улыбнулся Петтер, все так же протягивая мне заветный мешочек. — Уннер сказала, какой сорт вы любите.
— Вам не следовало! — покачав головой, повторила я.
Ему и вправду не стоило преступать границу между молчаливым обожанием и ухаживаниями. К тому же просить совета у Уннер?! Впрочем, она ни о чем не подозревала.
Но как же отчаянно хотелось кофе!
Видимо, Петтер понял причины моих сомнений и, приняв самый независимый вид, объяснил:
— Вы же меня вылечили! Считайте это гонораром.
Я невольно усмехнулась: Локи, что за маленький хитрец!
— Это слишком большая плата за лекарство от простуды. — И, видя, как он упрямо нахмурил темные брови, добавила, протягивая руку: — Но я принимаю ее с благодарностью.
Петтер просиял улыбкой, удивительно его красящей, и осторожно вложил в мою ладонь свой дар.
Надо думать, мальчишка охотно присовокупил бы к нему и собственное сердце (он вовсе не казался излечившимся от привязанности ко мне), но уж его-то принимать я точно не собиралась. Наверное, мне не стоило уступать ему даже в малости, однако устоять перед кофе я не смогла.
— Выпьете со мной? — предложила я, разжигая огонь на спиртовке, и судорожно пытаясь сообразить, осталось ли у меня печенье с арахисом или хоть что-то, что можно было предложить гостю.
— Нет, — с явственным сожалением отказался он, надевая фуражку. — Мне пора.
И откланялся, оставив меня в обществе кофе, уже поднимающегося шапкой над медной джезвой. Петтер не поскупился, так что от каждой капли превосходного напитка я получила истинное наслаждение.
Настроение мое от этой, казалось бы, мелочи, стремительно пошло вверх. Напевая, я принялась за мазь от обморожения, смешивая масла ши, жожоба, какао, кокоса, авокадо и облепиху. Потом по капле добавила настойку календулы и эфир лаванды. Оставалось каллиграфическим почерком (что всегда требовало от меня немалых усилий) заполнить этикетки и расфасовать мазь по баночкам. Скоро она пригодится — разумеется, если еще не все разуверились в аромагии.
— Можно войти? — отвлекая меня от этого священнодействия, прозвучал
Девушка, которая стояла у входа, была бы хороша, как картинка, если бы не россыпь прыщиков на щеках и приторно-ванильный, до отвращения сладкий запах.
— Конечно, проходите, присаживайтесь, — гостеприимно предложила я, снимая фартук. — Выпьете чего-нибудь?
Она втянула носом витающий в комнате аромат кофе, поморщилась и отказалась:
— Нет, я ненадолго. У меня к вам очень… личное дело.
— Слушаю вас, — усаживаясь в кресло напротив, я постаралась принять заинтересованный вид.
Судя по платью, шляпке и драгоценным серьгам, слишком дорогих для этого времени суток, девушка происходила из хорошей семьи, но едва ли постоянно проживала в Ингойе. К тому же в лицо я ее не узнала, а со всеми дамами из местного высшего света я была знакома хотя бы шапочно.
Не решаясь заговорить, девица щелкала замочком ридикюля и кусала алые губки.
— Не беспокойтесь, — видя сомнения клиентки, я поспешила уверить: — Все, что вы мне расскажете, останется между нами.
— Ну ладно! — с видом, будто делая величайшее одолжение, неохотно согласилась она. — В общем, есть один господин, который… Ну вы понимаете, он за мной ухаживает. Сопровождает на балы, дарит шоколад, и…
Она замялась и опустила взгляд на свои руки, нервно комкающие платок.
— И? — подняв бровь, уточнила я, не понимая, при чем тут я.
— И ничего! — она словно взорвалась яростью — ароматом перца чили. — Ухаживает! Уже третий год!
Несчастному платку грозила участь в ближайшие минуты превратиться в ворох ленточек.
— А вы не пробовали… немного подтолкнуть его к объяснению? — тщательно подбирая слова, предположила я.
— Пробовала! — энергично подтвердила она, разрумянившись. — Чего я только не пробовала…
Щеки ее алели, видимо, от воспоминаний о многочисленных уловках, коих барышни, стремящиеся замуж, придумали великое множество.
— Так что же вы хотите от меня? — подбодрила я. — Быть может, духи или…
— Нет, — она энергично встряхнула головой, заставив перья на шляпке заколыхаться. — Я хочу, чтобы он… ну, набросился на меня! При всех!
Мои брови невольно поползли вверх. Весьма смелая задумка, ничего не скажешь.
— Боюсь, столь… радикального средства у меня нет, — справившись с удивлением, призналась я. — А вы твердо уверены, что ваши чувства к этому молодому человеку стоят таких жертв?
Ведь если робкий юноша откажется жениться даже после скандала, его ожидает максимум суд и штраф, а вот девушке придется несладко. Роль старой девы вряд ли придется ей по вкусу, а ничего иного не останется.
Барышня одарила меня снисходительно-презрительным взглядом, как бы говорившим: «Вы же старая! Что вы понимаете в любви?!» и коротко бросила: