Аромат сладострастия
Шрифт:
— И все-таки, почему ты от него удираешь, Джек? — допытывалась Мел, когда они выбрались из универмага и зашли в кафе.
— Они убеждают меня, что турне будет значительно эффективнее, если в каждом городе, начиная с Парижа, я не только выступлю на встрече с читателями, но и дам пресс-конференцию, — посвятил ее в суть конфликта Джек Девлин.
— Но это же полностью противоречит первоначальному замыслу. Ведь, насколько мне известно, Торн поддержал твое условие о недопущении репортеров, фотографов, телеоператоров. А теперь высылает людей,
— Ничего странного тут не вижу. Они соглашались со мной, когда нужно было заключить контракт. Теперь же собираются раздуть максимальный ажиотаж вокруг моей персоны, на который только способны. Они привыкли действовать нахрапом, — объяснил Джек.
— Но ты ведь этого не хочешь и, ясно дал им это понять.
— Они надеются меня перевоспитать. Когда привыкаешь относиться к себе, как к властителю дум, трудно смириться с индивидуальной точкой зрения одного человека. Торн исходит из того, что я подписал контракт с его агентством и в моих интересах соглашаться с их стратегией игры. Он относится ко мне как к писателю, которому застенчивость и отсутствие деловой хватки мешали раньше заняться массовым тиражированием собственного имени. Он не может понять, что я строю свою карьеру согласно собственному стратегическому плану и до этого момента мой план меня не подводил.
— И какой же ответ ты дал его человеку? — спросила Мел.
— Никакого. Сказал, что подумаю. Ну, а потом сбежал…
— Зрелый поступок, — заметила Мел, сосредоточенно нахмурившись.
— Не забивай себе этим голову, худышка. Ты не замерзла? — заботливо поинтересовался Девлин.
— Нет, — покачала она головой.
— Тогда пойдем еще погуляем, — вновь потянул он ее за руку.
— Куда ты меня ведешь?
— Пока пусть это останется тайной, — заинтриговал ее Джек. — Но тут есть место, которое мне не терпится показать тебе.
Над Парижем висел влажный вечерний туман, зимнее солнце давно закатилось, и город сверкал огнями рекламы, уличных фонарей, фарами машин и праздничными гирляндами на зданиях и деревьях.
Когда Джек остановился у забора, Мел смогла разглядеть только ряды деревья и надгробные памятники.
— Что это? — спросила она.
— Это место представляется мне эпицентром парижской романтики, — гордо ответил Джек Девлин.
— Кладбище? — удивилась Мел.
— Да, — согласился Джек.
— Но оно закрыто, — с облегчением подытожила Мел.
— Днем оно открыто для туристов. И поэтому интереса не представляет, — лениво сообщил Девлин. — Но ночью — другое дело: ночью здесь восхитительно.
— Ночь на кладбище, по-твоему, это восхитительно? — скептически переспросила Мел.
— Только не говори, что ты боишься,
— Страха нет, но и желания — тоже, — ответила она.
— Ты знаешь, я ожидал большей решительности от отважной дамочки из отеля «Ритц», — упрекнул ее автор популярных мистических историй.
— Не имеет значения, — отмахнулась Мел. — Ворота все равно закрыты.
— А это мы еще посмотрим, — сказал Джек и повел спутницу в обход, очевидно осведомленный о том, что в ограде имеется лаз, в который он и юркнул, пройдя несколько метров.
— Давай за мной, — позвал он девушку. Мел, как всегда, подчинилась.
— Тут жутко, — съежившись, прошептала она, продираясь между надгробий.
— Не соглашусь… — громко произнес Джек. — Здесь прекрасно. Здесь покоятся Эдит Пиаф, Оноре де Бальзак, Оскар Уайльд, Джим Моррисон. А посмотри на могильные монументы, многие из них — настоящие произведения искусства, созданные великими людьми в память о великих людях.
Мел остановилась напротив каменного изваяния молодой женщины, держащей младенца на руках, что касался губами ее нежной груди.
— Они, как настоящие, — растроганно проговорила девушка. — Посмотри, какие спокойные у них лица.
— Посмотри на даты, — подсказал Джек. — Она прожила всего тридцать два года. Оставив шестерых детей.
— Там так написано?
— Да.
— Это объясняет, почему поставили такой памятник. Почти вся ее недолгая жизнь прошла в материнстве… Грустное счастье, — вздохнула Мел.
— Сейчас говори потише, — сдавленно прошептал Джек.
— Почему? — шепотом спросила его Мел.
— Здесь круглосуточная охрана. Гоняют престарелых фанатов Джима Моррисона. Примерно в это время у них бывает обход, — тихо объяснил ей Джек.
— Ты хочешь сказать, нас могут поймать?
— Да не трусь ты так, Мел. Мы же не вандалы. В случае опасности прикинемся влюбленными. Пожурят и отпустят. Это же Франция… Итак, продолжим экскурсию, — вкрадчивым шепотом предложил Джек Девлин. — Смотри! — указал он на удивительный серокаменный монумент, на котором было выгравировано символическое изображение переплетения мужчины и юной девы. — Это Абеляр и Элоиза, — торжественно произнес Джек, не побоявшись кладбищенской охраны.
— Кто они? — прошептала Мел.
— Легендарные французские любовники. Он был философом, а она — его ученицей. Они полюбили друг друга и тайком сбежали, —проговорил Джек.
— Романтично, — протянула Мел.
— Очень романтично, особенно если учесть, что в этой истории есть еще и незаконнорожденное дитя, и жестокий дядя, и тайное венчание, и многое другое…
— И как все это закончилось?