Ароматы кофе
Шрифт:
Доктор сильней сдвинул брови:
— С какой стати это должно иметь отношение к лечению?
И Эмили спросила храбро и напрямик:
— Вы женаты, доктор Ричардс?
— Право же, миссис Брюэр, я вынужден просить вас прекратить задавать мне подобные вопросы. Если вам необходимо высказаться, вам следует побеседовать с доктором Айзенбаумом по профилю «Беседа через лечение».
— Разумеется, — сказала Эмили, вынужденная отступить.
Она почувствовала внезапное, необъяснимое желание расплакаться. В конце концов, подумала она, они были правы: я просто глупая, истеричная женщина.
Авто
— Я зайду в универмаг «Джон Льюис», — сказала она.
Идя в южном направлении по Харли-стрит, она была поражена, как много женщин входят и выходят из этих зданий. Сколько же из них находились там по той же самой причине? Казалось просто непостижимым, чтобы все они попадали в эти громадные комнаты с высоким потолком и рыдали там до истерических припадков.
Эмили шла вперед, пересекла Кэвендиш-Сквер, потом повернула по направлению к Риджент-стрит. Это была граница респектабельного Лондона: сразу же на восток располагались трущобы Фитцровии, а на юге был Сохо. Бросив взгляд на Мортимер-стрит, Эмили заметила стайку проституток, стоящих вдоль ограды, легко узнаваемых по своим грязным, старомодным платьям, с лицами, размалеванными, как на карикатурных изображениях мюзик-холла. В прежние времена она бы подошла, заговорила с ними, бесстрашная в своем энтузиазме их спасти, но теперь она уже не так держалась за свои прежние убеждения.
Эмили не пошла в «Джон Льюис»: обычной прогулки ей давно не хватало, представилась возможность развеять тяжесть после лечения доктора Ричардса. И, если честно признаться, еще и некоторое чувство неловкости, постыдное осознание, что в нем она вызвала чувств не больше, чем если бы он лечил какую-нибудь шишку на пальце ноги или перелом. Как просто спутать внимание с влюбленностью. То же вышло и с Артуром. Эти мужчины не то чтобы не любили женщин, просто в голове у них засел шаблонный образ того, какой должна быть женщина, и любое отклонение от нормы требовало их вмешательства, как будто ты — часы, стрелки которых необходимо устанавливать на точное время.
Словно потехи ради, она прошла прямо под гигантским рекламным щитом «Кофе Кастл». На нем невеста и жених в подвенечных нарядах чокались друг с дружкой чашечками «Кастл». Надпись гласила: «ДАЮ ОБЕТ… подавать ему „Кастл“. Этого хочет каждый супруг!»
Если бы, подумала Эмили, в замужестве все было так просто.
Шум на противоположной стороне улицы привлек ее внимание. Небольшая группа женщин собралась на тротуаре. Одна из них держала в руках плакат: «НЕ СЛОВО, А ДЕЛО!». Лозунг настолько совпал с тем, о чем Эмили сейчас думала, что, казалось, кто-то написал его специально для нее. Она поняла, что это суфражистки. Две других разворачивали транспарант, на котором черной краской было выведено: «Право голоса для женщин».Группа огласилась громом одобрения, что побудило нескольких прохожих остановиться и уставиться на них. Чтобы не заметили, что она посматривает на происходящее, Эмили отвернулась и стала наблюдать отражение происходящего в витринном стекле.
— Ты за покупками, сестра?
Вопрос исходил от женщины, оказавшейся рядом с Эмили.
— Нет, вовсе нет. Просто иду домой.
— Ну, тогда позволь, мне надо кое-что. Отойди, пожалуйста.
Подняв руку, женщина резко подалась к витрине. Эмили отскочила, но тут увидела, что женщина всего лишь спрятанной в руке помадой чертит с наклоном громадную букву «V». [57] В считанные минуты тот же лозунг, что и на плакате, был выписан кроваво-красными буквами во всю витрину.
57
Начальная буква английского слова «Vote» — голос, право голоса (избирательное право).
По всей улице прокатились возмущенные возгласы и крики, поскольку и другие витрины постигла та же судьба. Послышался звон разбитого стекла. Раздался полицейский свисток. Рядом кто-то завопил: «Э-эй, сюда!» Какой-то человек указывал прямо на Эмили с незнакомкой. «Вон, одна из этих!» Тотчас в глазах женщины мелькнул страх.
— Быстро, берите меня под руку, — сказала Эмили.
Она шагнула к незнакомке и просунула ее руку через свой локоть. Потом развернула ее лицом к улице.
— Глядите вон в ту сторону, как будто и вы что-то увидели, — велела она. — И при этом стойте на месте.
Понятно, четверо мужчин с громким топотом пробежали мимо них, направляясь в ту сторону, куда смотрели обе женщины. Эмили почувствовала, как незнакомка напряглась; но вскоре расслабилась.
— Думаю, они не вернутся, — сказала Эмили.
— Спасибо! — Глаза женщины победно сияли. — Мы им выдали за нашу свободу!
— Но какое отношение витрина магазина имеет к избирательному праву?
— Довольно пустых разговоров. У нас теперь новое объединение. Мы хотим устроить шум своими действиями. Иначе так ничего и не добьемся.
— Но тем, что вы собираетесь устроить шум, вы только раздразните мужчин, и тогда они ничего вам не предоставят.
— Предоставят?
Теперь она шли прямо к Пиккадилли, женщина уверенно шагала вперед, как будто знала, куда теперь идти. Почему-то, однако, свою руку от руки Эмили она не отняла.
— По-вашему, равноправие — это подарок? Как букет роз, как новая шляпка? Нет. Это наше право, и чем дольше мы будем вежливо его просить у мужчин, тем прочней мужчины будут утверждаться в ложном представлении о нас. У вас есть деньги?
— Я замужем.
— Но ведь раньше вы располагали собственными деньгами? Вы же платите налоги. Ни один современный политик не признает налогоплательщиком того, кто нигде не представлен, — пока речь не заходит о женщине. Почему им позволительно брать с нас деньги, если мы не имеем права указать им, на что их потратить?
— Поверьте, — сказала Эмили, — я горячо ратую за равноправие женщин. Я сама многие годы была активным членом Союза. Просто я не убеждена насчет идеи устроить шум.
— Тогда приходите к нам на собрание, и мы вам это докажем. Сегодня вечером, если сможете.
Эмили колебалась. Незнакомка нетерпеливо проговорила:
— Вот, я напишу вам адрес. — Она начеркала что-то на визитке, протянула Эмили. — Мы пробудим в женщине силы!
Почти тот же лексикон использовал доктор Ричардс. И тут еще одна деталь бросилась Эмили в глаза. Незнакомка, казалось, была преисполнена большей энергии от своего вандализма, чем она, Эмили, после лечения доктора Ричардса.