Арсен Люпен против Херлока Шолмса

Леблан Морис

Ему стало известно следующее: слабый здоровьем господин Дестанж, стремясь к покою, удалился от дел и уединенно жил в окружении своей коллекции книг по архитектуре. Единственным его удовольствием было перебирать запыленные старые тома.

Что касается Клотильды, она слыла оригиналкой. Взаперти, как и отец, но в другом крыле особняка, она никогда нигде не появлялась.

«Все это, — думал он, под диктовку господина Дестанжа занося в журнал названия книг, — все это еще ничего не объясняет, но все-таки хоть какое-то движение вперед. Просто невозможно, чтобы я не разгадал эти мудреные загадки: является ли сообщником Люпена господин Дестанж? Продолжает ли он с ним встречаться? Сохранились ли чертежи, проекты тех трех домов? Удастся ли узнать, где находятся еще и другие дома с таким же секретом, которые Люпен, возможно, приберегает для себя и своей банды?»

Господин Дестанж — сообщник Арсена Люпена! Этот уважаемый человек, кавалер ордена Почетного легиона, был заодно со взломщиком? Гипотеза вовсе не казалась приемлемой. К тому же, даже если предположить такое, как мог господин Дестанж, в то время как Арсен Люпен был еще младенцем, предвидеть, что ему тридцать лет спустя понадобится исчезать из этих домов?

И все же англичанин яростно трудился. Его замечательный нюх, только ему одному присущий инстинкт подсказывал, что здесь скрывается какая-то тайна. Тайна витала в воздухе, и, хотя он не мог точно определить, в чем именно она заключается, ощущение тайны не покидало его с того самого момента, как он вошел в особняк.

Наутро следующего дня ему все еще не удалось сделать никаких интересных открытий. В два часа он впервые увидел Клотильду Дестанж, пришедшую в библиотеку за какой-то книгой. Это была брюнетка лет тридцати, она двигалась тихо и медленно, а на лице дочери Дестанжа застыло то отсутствующее выражение, которое бывает у всех, кто живет, погрузившись в самое себя. Она обменялась несколькими словами с отцом и вышла, даже не взглянув на Шолмса.

После обеда все так же уныло тянулся день. В пять часов господин Дестанж сказал, что ему нужно уйти. Шолмс остался один в круглой галерее, проходившей на уровне середины стен ротонды. День клонился к вечеру. Шолмс как раз собирался уходить, но вдруг до его слуха донесся какой-то скрип. У него появилось ощущение, что в комнате кто-то есть. Потекли, сливаясь, бесконечные минуты. И тут Шолмс вздрогнул: совсем рядом из полутьмы террасы выступила какая-то тень. Невероятно! А может быть, этот невидимка стоял здесь уже давно? И откуда он появился?

Незнакомец спустился по ступенькам и направился к большому дубовому шкафу. Стоя на коленях, спрятавшись за занавеской, свисающей с перил галереи, Шолмс стал наблюдать. Человек рылся в бумагах, которыми был завален шкаф. Что он искал?

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату быстро вошла мадемуазель Дестанж. Она разговаривала с кем-то, кто шел позади:

— Значит, не пойдешь, отец?.. Ну тогда зажгу свет… Минуточку… постой…

Неизвестный быстро прикрыл дверцы шкафа и спрятался в широком проеме окна за портьерой. Как могла мадемуазель Дестанж его не заметить? И не услышать? Она спокойно повернула выключатель и пропустила отца вперед. Они уселись друг напротив друга. Клотильда раскрыла принесенную с собой книгу и принялась читать.

— Твой секретарь уже ушел? — спросила она спустя несколько минут.

— Да… ты же видишь…

— Ты все так же им доволен? — поинтересовалась она, будто не зная о болезни настоящего секретаря и замене его на Стикмана.

— Все так же… все так же…

Голова господина Дестанжа клонилась то в одну, то в другую сторону. Он задремал.

Прошло еще некоторое время. Девушка читала. Но вот отодвинулась оконная портьера, и человек скользнул вдоль стены к двери. Он двигался позади господина Дестанжа, но как раз перед Клотильдой. Шолмсу удалось рассмотреть его хорошенько. Это был Арсен Люпен.

Англичанин задрожал от радости. Его расчеты оказались верны, он проник в самое сердце таинственной истории и, как и предполагал, обнаружил здесь Люпена.

Однако Клотильда не двигалась, хотя было совершенно ясно, что с ее места невозможно не увидеть, что делал этот человек. Люпен уже добрался до двери и протянул руку к ручке, как вдруг неосторожно смахнул полой пиджака со стола какой-то предмет. От шума внезапно проснулся господин Дестанж. Но Арсен Люпен уже стоял перед ним улыбаясь, со шляпой в руке.

— Максим Бермон! — обрадовался господин Дестанж. — Мой милый Максим? Какими судьбами?

— Захотелось повидаться с вами и с мадемуазель Дестанж.

— Так, значит, вы уже вернулись из путешествия?

— Только вчера.

— Останетесь поужинать с нами?

— Нет, я сегодня ужинаю с друзьями в ресторане.

— Ну тогда завтра? Клотильда, уговори его прийти завтра. Ах, милый Максим… Я как раз в эти дни думал о вас.

— Правда?

— Да, разбирал старые бумаги вот в этом шкафу и нашел наш последний счет.

— Какой?

— Тот, что с авеню Анри-Мартен.

— Как? Вы все храните эти бумажонки? На что они вам?

Все трое уселись в маленькой гостиной, из которой на галерею вела широкая дверь.

— Люпен ли это? — вдруг засомневался Шолмс.

Да, по всей вероятности, это был он, но в то же время казалось, что в гостиной сидит какой-то другой человек, весьма походивший на Люпена, но обладавший тем не менее своей, особой индивидуальностью, собственными чертами, с другим взглядом, цветом волос…

Одетый во фрак, с белым галстуком, в облегавшей тонкой рубашке, он весело болтал, рассказывал всякие истории, от которых хохотал до упаду господин Дестанж, и даже сумел вызвать улыбку на устах Клотильды. Каждая такая улыбка подбадривала Арсена Люпена и, радуясь, что удалось ее завоевать, он словно удваивал остроумие. Понемногу, слушая этот ясный и счастливый голос, Клотильда оживлялась, ее лицо утрачивало холодное выражение, делавшее ее малосимпатичной.

«Они любят друг друга, — подумал Шолмс, — но, черт возьми, что общего может быть у Клотильды Дестанж с Максимом Бермоном? Известно ли ей, что этот самый Максим не кто иной, как Арсен Люпен?»

Так, прислушиваясь, в тревоге просидел он до семи часов, ловя в надежде хоть что-нибудь узнать каждое слово. Потом с бесконечными предосторожностями спустился и пересек комнату в той ее части, которая из гостиной была не видна.

На улице Шолмс, убедившись, что возле дома не ожидал ни автомобиль, ни фиакр, захромал по бульвару Малерб. Но, оказавшись на соседней улице, накинул на плечи переброшенное через руку пальто, по-другому нахлобучил шляпу и, изменив таким образом свой облик, вернулся к площади, чтобы подождать Люпена у особняка Дестанжа.