Арсен Люпен против Херлока Шолмса
Шрифт:
— Чему это вы улыбаетесь? — пробурчал он. — Это происшествие не имеет никакого отношения… от этого ничего не изменится…
— Абсолютно ничего, — ответила она.
И вдруг его пронзила догадка. Привстав, он повнимательнее взглянул на человека, сидящего за рулем. Вроде тот был пошире в плечах, этот держится свободнее… Он весь покрылся холодным потом, руки так и сжимались в кулаки, Шолмс все больше и больше убеждался в страшной вещи: этот человек, это был Арсен Люпен.
— Ну, что скажете, господин
— Чудесно, дорогой месье, просто чудесно, — отвечал Шолмс.
Никогда в жизни не приходилось ему делать над собой таких неимоверных усилий, чтобы без дрожи в голосе произнести эти слова, не показать, какие в нем в тот момент бушевали страсти. Но уже в следующий миг наступила бурная реакция, ненависть и бешенство прорвались, унося последние остатки воли, и, выхватив револьвер, Шолмс наставил его на мадемуазель Дестанж.
— Сию минуту остановитесь, Люпен, сию же секунду, иначе выстрелю в мадемуазель.
— Посоветовал бы вам целиться в щеку, если хотите попасть в висок, — не поворачивая головы, ответил Люпен.
А Клотильда произнесла:
— Максим, не гоните, дорога скользкая, мне так страшно.
Она все так же улыбалась, не сводя глаз с дороги, расстилавшейся перед автомобилем.
— Пусть остановит! Пусть сейчас же остановит! — в бешенстве прокричал ей Шолмс. — Вы что, не видите, я способен на все!
Дуло револьвера коснулось завитков Клотильды. Она прошептала:
— Максим такой неосторожный! На этой скорости нас обязательно занесет.
Шолмс запихал оружие обратно в карман и схватился за ручку двери, готовый выброситься из машины, несмотря на всю несуразность подобного поступка.
— Осторожнее, месье, — предупредила Клотильда, — там за нами едет машина.
Он высунулся в окно. Действительно, за ними следовала огромная, кровавого цвета, с удлиненным носом жутковатого вида машина, а внутри сидели четверо мужчин в кожаных куртках.
«Ладно, — подумал он, — я под охраной, придется потерпеть».
И сложил на груди руки с видом человека гордого, но вынужденного подчиниться обстоятельствам и ожидать, когда фортуна повернется к нему лицом. И пока они пересекали Сену, проскакивая Сюрен, Рюей, Шату, он все сидел неподвижно, замкнувшись в себе. Подавив злобу и горечь, Шолмс думал лишь о том, как бы узнать, каким чудом Арсен Люпен сумел занять место шофера. Как-то не верилось в то, что славный малый, которого он выбрал на бульваре, был подставным лицом, сообщником. И все-таки кто-то предупредил Люпена, и именно после того, как он, Шолмс, стал угрожать Клотильде, ведь никто не мог знать заранее о его планах. А сама Клотильда все это время была рядом с ним.
Вдруг он вспомнил: а телефонный разговор, который она вела с портнихой? Шолмс понял: еще до того, как он начал говорить, стоило ему лишь вступить в беседу в качестве нового секретаря господина Дестанжа, как она почуяла опасность, догадалась об имени посетителя и цели его прихода. Тогда хладнокровно и естественно,
Как потом прибежал Люпен, как сообразил, что их ждал именно этот автомобиль с заведенным мотором, как подкупил механика — все это не имело уже никакого значения. Более всего поражало Шолмса, так что даже гнев его немного поутих, — как эта обычная женщина, пусть и влюбленная, подавив волнение, отбросив свой инстинкт, сумела в тот момент не выдать себя ни выражением глаз, ни малейшим искажением черт лица и тем самым дала очко вперед самому Херлоку Шолмсу.
Как бороться с человеком, у которого такие помощники? Лишь одним своим авторитетом смог он внушить женщине громадную энергию и отвагу.
Переехав Сену, они начали взбираться вверх по сен-жерменскому побережью, но в пятистах метрах от города притормозили. Их догнала вторая машина, и обе они остановились. Вокруг не было ни души.
— Господин Шолмс, — сказал Люпен, — будьте любезны пересесть в другую машину. А то наша тащится так медленно…
— С удовольствием, — заторопился Шолмс, понимая, что у него нет выбора.
— Разрешите также одолжить вам это меховое пальто, ведь ехать будем быстро, и предложить пару бутербродов. Берите, берите, кто знает, когда вам удастся поужинать.
Из машины вышли четверо. Один из них подошел поближе, и, когда снял закрывавшие лицо очки, Шолмс узнал господина в рединготе из венгерского ресторана.
— Отвезете машину шоферу, у которого я ее нанял, — приказал Люпен. — Он ждет в первой пивной справа на улице Лежондр. Заплатите вторую половину обещанной тысячи франков. Да, совсем забыл, отдайте господину Шолмсу свои очки.
И, переговорив с мадемуазель Дестанж, сел за руль рядом с Шолмсом, посадив сзади одного из своих людей. Они тронулись.
Люпен не преувеличивал, говоря, что «теперь поедем побыстрее». С самого начала они двигались с головокружительной скоростью. Будто под влиянием таинственной притягательной силы, стремительно приближался горизонт и в тот же миг словно проваливался в бездну, а вместе с ним летели деревья, дома, равнины и леса, все неслось с ужасающей быстротой потока, низвергающегося в пропасть.
Шолмс и Люпен не обменялись ни единым словом. Прямо над их головами то и дело пролетали, качаясь, как морские волны, шумевшие листвой кроны тополей. Мимо проносились города: Мант, Вернон, Гайон. С холма на холм, от Бон-Скур до Кантеля. А вот и Руан, его окрестности, порт, многокилометровая набережная — все это будто превратилось в улочку маленького городка. А вслед за ним Дюклер, Кодебек. Вот на пути их стремительного полета оказался извилистый ландшафт Ко, а за ним Лильбон, Кильбер. Внезапно машина вылетела к берегам Сены, на самый край маленькой набережной, возле которой ждала строгая, крепкая на вид яхта. Из трубы вырывались клубы пара.