Арсен Люпен
Шрифт:
– Форточка действительно существует, но она тоже была закрыта. Никто на нее и внимания не обратил.
– Это ошибка. Если бы ее осмотрели, то обнаружили бы взлом.
– Но как?
– Я предполагаю, что эта форточка открывается при помощи металлической проволоки, на конце которой имеется кольцо, не так ли?
– Да.
– И это кольцо висело между оконной рамой и буфетом?
– Да, но я не понимаю…
– Вот. Через щель, проделанную в окне, легко было просунуть железную палочку с крючком на конце, подцепить кольцо и открыть форточку.
Граф
– Великолепно! Браво! Но вы забыли, дорогой друг, лишь об одном: в окне не было щели.
– Щель была.
– Полноте, мы бы увидели ее.
– Чтобы увидеть, надо приглядеться, но никто этого не сделал. Щель есть.
Граф встал, взволновавшись до предела. Нервным шагом он несколько раз прошелся по гостиной и, подойдя к Флориани, сказал:
– С того дня мы ничего не меняли, и никто больше не входил в гардеробную.
– В таком случае, месье, вы можете убедиться, что мои предположения верны.
– Они не совпадают ни с одним фактом, установленным следствием. Вы ничего не видели, ничего не знаете и утверждаете абсолютно противоположное выводам, сделанным следствием.
Флориани, не замечая раздражения графа, с улыбкой сказал:
– Месье, я просто выдвинул гипотезу, если я ошибаюсь, докажите это.
– Докажу, и безотлагательно… Признаюсь, ваша самоуверенность…
Месье де Дре пробормотал еще несколько слов, затем покинул комнату. После его ухода не прозвучало ни слова. Все застыли в напряженном ожидании, как будто в самом деле вот-вот приоткроется завеса тайны. Наконец в дверном проеме появился бледный и возбужденный граф. Дрожащим голосом господин де Дре сказал своим друзьям:
– Прошу прощения… версия, рассказанная господином Флориани, столь неожиданна… никогда бы не подумал…
Жена, сгорая от нетерпения, перебила его:
– Говори, умоляю тебя… что там?
– Щель существует… – пробормотал он, – она между стеклом и рамой.
Вдруг он схватил Флориани за руку и сказал ему повелительным тоном:
– А теперь, месье, продолжайте! Признаю, что до сих пор вы были правы; но как по-вашему все произошло?
Флориани осторожно высвободился и через секунду произнес:
– Так вот, произошло следующее: преступник знал, что мадам де Дре наденет колье на бал, и во время вашего отсутствия перебросил мостик. Он наблюдал за вами в окно, так он узнал, куда вы прячете колье. Едва вы ушли, он проделал щель и потянул за кольцо.
– Допустим, но как он открыл окно?
– Он мог пролезть через форточку.
– Невозможно: не бывает мужчин такой комплекции, чтобы пролезть через эту форточку.
– Значит, это не мужчина.
– Что?
– Если отверстие слишком маленькое для мужчины, значит, это был ребенок.
– Ребенок?!
– Вы говорили, что у Анриетты был сын?
– Да, его звали Рауль.
– Вполне вероятно, что Рауль и совершил кражу.
– Как вы это докажете?
– Доказательств хватает. Вот, например…
Он задумался на несколько секунд, затем продолжил:
– Трудно
– Две полки, если не ошибаюсь.
– Предполагаю, что Рауль снял полки, связал их между собой. Если в комнате была плита, то предполагаю, что мы найдем еще и кочергу, которой он мог воспользовался, открывая форточку.
Не сказав ни слова, граф вышел, но, в отличие от предыдущего раза, присутствующие не ощутили ни малейшего волнения перед неизвестностью. Они знали, что предположения Флориани верны. От него исходила такая уверенность, что все верили ему, как будто он рассказывал о происшествии, в достоверности которого никто не сомневался.
И никто не удивился, когда граф снова объявил:
– Это и вправду мог сделать ребенок.
– Что вы обнаружили?
– Полки сняты со стены… в комнате лежит кочерга.
Мадам де Дре-Субиз воскликнула:
– Вы хотите сказать, что это его мать, Анриетта, заставила своего сына совершить преступлени?
– Нет, – возразил итальянец, – мать здесь ни при чем.
– Полноте! Они жили в одной комнате, ребенок не мог ничего сделать втайне от Анриетты.
– Они жили в одной комнате, но все произошло ночью, когда мать спала.
– А колье? – спросил граф. – Его могли найти в вещах мальчишки.
– Он выходил из дома тем утром. Вы застали его за письменным столом, когда он уже вернулся из школы, и правосудию, вместо того чтобы тратить энергию на допросы невинной матери, стоило бы сосредоточиться на поисках колье среди школьных учебников.
– Пусть так, но разве две тысячи франков, которые Анриетта получала каждый год, не доказательство того, что она сообщница?
– Зачем тогда она благодарила вас за деньги? И кроме того, за ней ведь следили, не так ли? Ребенок мог свободно передвигаться, он мог добраться до ближайшего городка, сговорившись с каким-нибудь перекупщиком, и продать тому за мизерную цену несколько бриллиантов… Главным условием было то, что деньги должны быть посланы из Парижа.
Сказанное Флориани произвело неизгладимое впечатление на Дре-Субизов и их гостей. Граф нарочито рассмеялся:
– Я в восторге! Какое богатое воображение!
– Нет, – возразил Флориани серьезно, – я ничего не фантазировал, только излагал факты.
– Что вы об этом знаете?
– Вы сами все рассказали, о жизнь женщины и ее ребенка в далекой провинции; мать заболевает, и ребенок крадет колье и продает камни, чтобы спасти мать или по крайней мере скрасить последние мгновения ее жизни. Но болезнь забирает ее, проходят годы. Рауль вырастает и становится мужчиной. Вот теперь я готов признать, что даю волю воображению, предположим, что он захочет вернуться в те места, где провел детство, встретиться с людьми, которые обвиняли его мать. Интересная ситуация?