Арталан
Шрифт:
Ведь именно так это должно было выглядеть со стороны?
Она честно пыталась быть тихой и плавной, как и подобает принцессе. Но тяжелые ботинки изменили привычный шаг, тянули ноги вниз и глухо отбивали каждое ее движение по покрытому мрамором полу. Робкого взгляда на Аруло было достаточно, чтобы заметить, как он чуть заметно поморщился. Лилибель приоткрыла было рот для приветствия, но регент приподнял руку, молча приказывая ей остановиться.
– Не утруждайся, тебя было сложно не услышать. Придется немного подождать, пока я закончу, – он даже не удосужился
Если Лилибель можно было назвать днем, то Аруло несомненно был ночью. Хотя она не могла не признать, что они были удивительно похожи: два человека, один из которых уже занимал трон Сивии, а второй мог оказаться на нем из-за происхождения. И они оба совершенно точно не имели ничего общего с сивийцами.
Самое заметное отличие было, конечно, в цвете кожи. Хотя тут Лили могла составить ему конкуренцию: ее кожа была белоснежной, лишь чуть темнее выбеленной ткани. На ее фоне Аруло мог даже показаться загоревшим. Примерно как человек, который выходил на улицу пару раз за год и выбирал для этого самые пасмурные дни.
У него были высокие и казавшиеся такими острыми скулы, что иногда Лили сомневалась – точно ли о них нельзя порезаться. Она часто ловила себя на мысли, что вот-вот дотронется до его щеки и обязательно это проверит, но, конечно, ни разу на это не решилась. Возможно, ее останавливали его глаза – холодные серебряные льдинки, испещренные сиреневыми крапинками. Они всегда оставались безучастными и не выражали ни одной эмоции.
Хотя с этим у Аруло вообще были сложности: он изображал радость, грусть и печаль с одинаково равнодушным видом.
За несколько лет знакомства Лилибель научилась понимать небольшие знаки, свидетельствующие о его настроении: чуть сведенные брови, взгляд из полуопущенных ресниц и даже то, как временами проявлялся небольшой шрам на него подбородке, становясь похожим на милую ямочку.
Единственной его манерой, по которой состояние регента мог определить каждый, являлась привычка крутить пуговицу на рубашке или царапать вышивку на ее манжете в те минуты, когда он нервничал. Например, несмотря на его совершенно непроницаемое лицо, сейчас доставалась как раз пуговице. Временами она так нещадно скрипела, словно была готова вот-вот оторваться.
За глаза регента называли "белым дьяволом", но принцессе он всегда больше напоминал кота. Красивого, грациозного, из тех, что даже во сне будут выглядеть величественно, и чувствовать себя как истинные хозяины положения. Аруло даже передвигался тихо, словно у него и правда были кошачьи лапы. Часто Лили обнаруживала его у себя за спиной только когда он дотрагивался до ее плеча, и в такие моменты от места его прикосновения разбегались мурашки.
Но как и любой кот за безразличием и редкими приступами сдержанной ласки, он скрывал острые зубы и когти. Аруло не сомневался и не щадил. Любой, кто оказывался на его пути, очень скоро жалел об этом. Если, конечно, успевал это сделать.
Свои темные, цвета воронова крыла, волосы, он всегда укладывал назад, и делал это настолько щепетильно, что даже при желании нельзя было обнаружить изъяна. Казалось, что даже разбуди его посреди ночи, Аруло будет таким же: с безупречной прической, и в отглаженной тунике, идеально сидящей по фигуре.
Лилибель вздрогнула от неожиданности, когда мужчина слишком резко опустил свою руку на лист, чтобы оставить на документе оттиск. Затем он сложил бумагу вдвое и убрал его в лежащую сбоку красную папку. Завтра утром ее заберет Бент, и тогда листов у него на столе прибавится.
Не поднимая головы и отодвигая несколько разномастных камней в сторону, он тихо кашлянул. Лилибель слишком хорошо его знала, чтобы усомниться в значении этого “кхм”, и склонила голову в вежливом, но совсем неглубоком поклоне.
– Ваше Величество, прошу простить меня. Готова понести любое наказание, что пожелает ваша милость, – она постаралась принять самый виноватый вид, на который только была способна. Роль мученицы не была ее любимой, но страдальческие вздохи и грустное выражение лица выходили у нее почти идеально.
– Это все? У тебя был целый час, чтобы придумать какие-нибудь душещипательные извинения, а ты говоришь мне только это? – Аруло подпер подбородок руками и наконец посмотрел в ее сторону. Цепкий ледяной взгляд без всякого интереса скользнул по плащу, который девушка так и не решилась снять, и вернулся к глазам. Следующее слово он произнес медленно и задумчиво, так, словно пытался распробовать его на вкус. – Наказание… Что ж, мне рассказали, что сегодня ты увидела, как я наказываю провинившихся людей. Но что мне придумать для принцессы? Поставить тебя в угол или лишить любимых сладостей?
Лилибель оскорбленно фыркнула, и готова была поклясться, что его губы дрогнули в едва заметной улыбке. А может, это просто был отблеск от одной из зажженных на столе магических искр, который заставлял тени на его лице двигаться, а глаза сиять непривычным золотистым светом.
Аруло чуть склонил голову и промурлыкал:
– Расслабься Лилибель, никаких наказаний. Просто поделись с нами, как и зачем ты решила сбежать из замка? – он показал на один из двух стульев с высокой резной спинкой, расположившихся на противоположной от него стороне стола.
Устало опустившись на один из них, Лили без всякого удивления обнаружила на втором притихшего Гора. Его загоревшая и обветрившаяся от постоянного пребывания в песках кожа за время, проведенное в кабинете, стала в разы бледнее, а и без того тонкие губы были сжаты в едва различимую полоску.
Начальник стражи избегал смотреть в ее сторону, да и в сторону Аруло тоже, крепко стиснув руки замок и уставившись на резную боковину стола. Она перевела взгляд на регента, который все это время равнодушно изучал ее лицо и тяжело вздохнула.