Артефакт темного бога

Кривонос Владимир Андреевич

— Почему именно Грустиной? Я бы Толстушкой назвал.

— Если сравнивать с твоей Нимфой, то да, самая настоящая толстушка. Но мне больше нравятся в ней вечно грустные глаза. Ты не заметил?

— Да, есть такое. Тогда пусть будет по-твоему. Грустина — даже как-то красивее звучит. Только будет ли она отзываться на кличку?

Я пожал плечами. Будет, не будет, но когда у лошади есть имя, уже как-то проще. В конце концов, это ж игра. Здесь, как коня не назови, все равно он будет делать то, что ты ему прикажешь.

Новоявленная Грустина подошла к нам и поочередно поглядела на меня и на Мирона, будто ожидая наших дальнейших действий. Ладно, раз она признала в нас своих, пусть идет. Лишняя лошадь никогда не помешает в походе.

Я вынул из инвентаря вегвизир,

он тут же изобразил перед нами полупрозрачную стрелку. Артефакт предлагал нам спуститься вдоль реки ниже водопада, а потом взять вправо.

Мы начали спуск по узким уступам. Копыта Ветерка едва помещались на ступенях, образованных из камней, и я боялся навернуться вместе с ним. Мирон кряхтел позади, ожидая, когда я освобожу ему дорогу. Как там пробиралась Грустина, я не видел. Все мое внимание было сосредоточено на управлении Ветерком. В груди холодело каждый раз, когда он перескакивал с камня на камень. Но мы постепенно приближались к концу спуска, где речка после водопада несла свои воды более спокойно.

Вскоре склон сделался пологим, и я позволил Ветерку идти чуть быстрее. Еще немного, и мы выбрались на берег. Грустина не отставала и шла по пятам за Нимфой. Я снова сверился с вегвизиром. Он указал, что теперь нам нужно повернуть перпендикулярно реки и двигать в сторону следующего хребта. Мы так и сделали. Отъехали уже несколько шагов, как я услышал за спиной знакомый голос:

— Эй! Куда это вы без меня собрались?!

Я обернулся. Ну, конечно же, это была она — Анна. Она стояла у самого берега, держась за высокий валун. Без шлема, волосы растрепаны. Но доспехи на месте, хоть и помяты.

Мы с Мироном приблизились к ней.

— Как ты здесь оказалась?

— Когда корабль нырнул носом, я вылетела с мостика, не успев ни за что зацепиться. Ветер понес меня, и я быстро потеряла ладью из вида. Думала, все, мне крышка. Приготовилась потерять жизнь. Но неожиданно для себя плюхнулась в воду. В темноте было не разобрать, что это: море, озеро или река. Но судя по бурлящей воде и быстрому течению, подхватившему меня, я поняла, что все же нахожусь в реке. Она несла меня, не переставая. Ударяла о камни. Иногда я касалась дна, но тут же его теряла. Вскоре я услыхала приближающийся непрерывный шум. Сразу не сумела сообразить, а когда поняла, уже летела вниз вместе с потоками воды. Опять подумала, что разобьюсь. Но река все же смягчила удар. Правда, я потеряла шлем. После водопада речка стала спокойней, и я смогла выбраться на берег. После всей этой свистопляски я упала на камни без сил и уснула. Проснувшись, поняла, что потеряла вас. То, что корабль разбился, я нисколько не сомневалась. Но вот живы вы или нет, я не знала.

Как же я обрадовалась, когда увидела вас на краю того обрыва. И наблюдала, как вы шли к водопаду, перебирались через реку и спускались сюда. Но сразу показываться не стала, решила сделать сюрприз.

— У тебя получилось, — я со смешанным чувством глядел на Анну. С одной стороны я обрадовался, что она нашлась и цела, с другой — теперь мне вновь предстоит опасаться за судьбу своей миссии. — Что ж, вся команда снова в сборе, можно продолжить путь. Даже лошадь твоя оказалась при нас, упорно не желала отставать, будто чувствовала, что мы тебя встретим. Кстати, мы тут с Мироном придумали ей имя — Грустина. Как тебе?

— Хм, не веселое какое-то. Я ее сама уже успела окрестить Пчелкой.

— Почему вдруг?

— Она трудяга. Никогда не устает. И шерсть у нее мягкая, пушистая, как у пчелки.

— Я не против, хотя Грустина мне больше нравится. Но ты хозяйка, перечить тебе не буду. Пусть называется Пчелкой.

Услышав новое имя, Грустина шевельнула ушами и выразительно поглядела на меня. Видимо, кличка, придуманная Анной, ей больше пришлась по душе.

Анна взобралась на лошадь, и мы тронулись в путь.

По дороге я вспомнил сон, где Иван сообщил мне, что наш корабль потерпел крушение. И ужаснулся от мысли, что сон тот оказался вещим. Было бы совсем неплохо, если бы сбылась и вторая его часть, и воскресший

Иван построил бы нам новую ладью. Но я на это не рассчитывал. У нас есть лошади, благодаря которым мы передвигаемся быстрее, чем пешком. Есть магический компас, указывающий дорогу. И я очень надеюсь, что основную часть пути мы уже проделали на летающем корабле.

В этом месте не было троп. Лишь одна каменная пустыня с разбросанными кругом булыжниками: большими и маленькими. Стрелка указывала прямо на горную гряду, к подножию которой мы приближались. Подъем постепенно становился все круче, пока на нашем пути не вырос непроходимый склон. И справа, и слева скалы были одинаково однообразны. Побродив немного вдоль горы, мы наткнулись на подобие тропинки. Нельзя сказать, что на ней были чьи-то следы, но похоже, что тут могли подниматься люди и даже лошади. Мы так и пошли. Я — впереди, за мной — Анна, шествие замыкал Мирон.

Чем выше мы поднимались, тем громче шумел ветер. Уже почти у самого перевала черная поверхность скал скрылась под покровом снега. Я боялся, что копыта лошадей начнут скользить. Сорваться отсюда вниз совсем не хотелось.

Небо застилали тучи, казалось, что наступил вечер.

Наконец, мы достигли перевала. По другую сторону хребта раскинулась долина, такая же безжизненная, как и те скалы, по которым мы только что пробирались. Она казалась выжженной и усеянной черной золой. Долину пересекала река, над которой легким туманом клубился пар. Я сверился на всякий случай с вегвизиром. Он указывал прямо к той самой реке, к тому месту, где едва угадывался мост. Что было за самой рекой — разглядеть не получалось. Все тот же туман подобно занавесу скрывал от нас то, что там находилось.

Я вспомнил о Елизаре. За чередой событий совсем позабыл о своем пернатом друге, помогавшем открывать карту и показывающем окрестности. Вызвал. Он, появившись из ниоткуда, сел на плечо, поглядел на меня одним глазом. Ну, дружище, покажи, что там за рекой?

Елизар взмахнул крыльями. Я будто сам оторвался от земли и понесся над склоном горы и выжженной долиной. А она и впрямь была словно выгоревшей. На черной изрезанной трещинами и складками поверхности торчали, будто жерла вулканов, пни-головешки. Похоже, раньше здесь рос густой лес, а потом его спалил гигантский пожар. И среди этой угольной черноты белели тут и там фрагменты костей. С высоты их особо не разобрать, но человеческие черепа угадывались точно. Елизар приблизился к курящейся реке. Над ней появилась надпись «Река Смородина», а над перекинутым каменным мостом — «Калинов мост». Вспомнилось, как точно также называл свой ручей и мосток Горемысл. Только здесь река была гораздо шире, и противоположный берег едва угадывался за поднимающимся от воды туманом. И мост гораздо массивнее, на арочных опорах, изогнувшийся дугой. Я приказал орлу лететь дальше, чтобы заглянуть: что там, за мостом. Но он долетел до реки, круто развернулся и помчался обратно. Я вновь повторил приказ. Елизар медленно, словно нехотя, описал полукруг, направился к реке, но только достиг его берега, как его будто что-то оттолкнуло. Он перекувырнулся в воздухе, камнем полетел к земле.

— Елизар! — крикнул я, испугавшись.

Перед глазами мелькнул обгоревший берег, и все пропало.

Я попытался вновь вызвать орла, но он не отвечал. Вместо этого появилась надпись: «Вы не можете вызвать Елизара».

— Ну что там? — спросил Мирон.

— Кажется, я потерял друга.

А ведь и правда, раньше я как-то не задумывался над тем, дорог мне Елизар или нет. Он просто был, и я знал, что могу вызвать его в любой момент. Что он всегда полетит и покажет мне окрестности. Мог надолго забыть о нем, но потом вдруг вспоминал, и он всегда приходил. По первому зову. А теперь наступило осознание потери. Будто мне отключили один из органов. Сразу вспомнилась череда потерь, о которых я раньше и не задумывался. Ратибор, который помог мне найти Мирона. Иван Рукохват, подаривший ладью. Разрыв с Морозом и братством, и как следствие — потеря орлиного зрения. Крушение чудо-корабля, без которого неизвестно где бы я сейчас находился. И вот теперь — Елизар.