Артефакт. Ритуал на крови
Шрифт:
Справедливый! Повесил местного коневода только за то, что лошадь, которую он несколько лет назад продал, родила мёртвого жеребёнка. А жеребёнка этого нынешний хозяин лошади продал ещё в утробе и денег несостоявшемуся владельцу возвращать не собирался, обвинив во всём коневода. Он, мол, с ведьмой связался и специально так сделал, чтобы пришлось новую кобылу у него покупать. А ведьмой назвал сестру коневода, которая вдовая жила в деревушке неподалёку и помогала людям в хвори целебными сборами да заговорами. Сестру ту, кстати, утопили. Публично. И это была не единственная история.
Сколько смертей на руках этого аббата, я даже считать не стал, не моё дело рядить, сам не святой. Но я всегда прежде разбирался, что принесёт моя работа, и отказывался, когда видел, что ничего хорошего. Этот же… С другой стороны, если я правильно понял, сейчас как раз начинается то самое время, которое у нас называют охотой на ведьм, и мораль тут совсем не та, что у нас. Мир не тот.
– Алекс!
Я поднял взгляд от земли и увидел отца Калеба. Он помахал мне рукой, приглашая войти в церковь – старую, из серого камня, почти до половины высоты здания, покрытого мхом. На островерхом коньке был закреплён чуть наклонившийся вбок деревянный крест, потемневший от влаги и времени. Окон с этой стороны я не увидел.
– Добрый день, отец Калеб!
Я наклонил голову, отдавая дань уважения этому человеку, и прошёл мимо него в притвор.
– Хорошо чувствуете себя? – спросил он, обходя меня и идя дальше.
– Да, – соврал я.
Голова всё ещё гудела, а половину из того, что отец Калеб рассказал вчера, я и не помнил.
– Присядем, —указал он на одну из скамей, рядами стоящих в нефе.
Я сел, чуть поёжившись. Здесь было пусто и гулко, так, что казалось, даже дыхание отдаётся в стены, заставляя воздух гудеть. И только колонны по периметру создавали завершённость этому месту.
– Говори.
– О чём?
– Ну, ты же не просто так пришёл сюда.
Я задумался. Действительно – зачем? Чтобы разобраться с аббатом, причём сделать это без осечек, нужно составить план, а для него требуется информация. Та самая, о которой думал, когда размышлял об отсутствии у меня денег. Та самая, которую бесплатно могут дать лишь те, кто тоже заинтересован в освобождении аббатства от Этельверда. Но это освобождение… оно предполагает смерть, в ином случае, скорее всего, станет лишь временным, а значит – убийство, которое грех. Смертный грех. И могу ли я об этом сказать священнику?
– Отец Калеб, – я внимательно посмотрел в его глаза, и он не отвёл взгляд, показывая, что готов слушать, – я убийца.
На это моё заявление отец Калеб лишь удивлённо приподнял бровь, и я продолжил:
– Я сейчас вам расскажу историю, и, возможно, вы сочтёте меня сумасшедшим, но просто поверьте – это правда. Расскажу, а после попрошу о помощи. Это будет ваше решение, и если вы откажетесь, я буду искать её в другом месте и больше об этом с вами не заговорю.
– Рассказывай, – кивнул он. – А я сам решу.
– Я родился восемнадцатого декабря одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года в городе Нежнине, являющемся областным центром в Российской Федерации. РФ, если коротко. Вырос в полной семье, у меня есть сестра и два племянника. Я окончил школу – это место, которое у нас обязательно посещают все дети с шести до восемнадцати лет. Изучают там грамоту, математику, историю и другие науки. Потом служил в армии. Сначала это была обязательная служба, а затем я заключил контракт. Договор, – поправился я, не зная, поймёт ли это слово отец Калеб, – и служил своему государству. Потом договор закончился, и я начал решать проблемы людей. В том числе убивать. За деньги. Это и у нас считается грехом, – тут же сообщил я, – но когда ты ничего другого не умеешь…
Я замолчал вспоминая. Отец Калеб тоже молчал. Я предполагал, что, услышав дату моего рождения, название страны, он начнёт смеяться и точно решит, что его собеседник – умалишённый, но никакой реакции на это не последовало. Он просто слушал.
– Пять месяцев назад я получил новый заказ. Не на убийство, нет, мне нужно было найти артефакт, который исполняет желания. Да, я знаю, точнее, знал в тот момент, что это всё полная чушь, и таких просто не существует. Тогда же я познакомился с девушкой, которая, я очень на это надеюсь, когда-нибудь согласится стать моей женой. – На этом месте отец Калеб улыбнулся и чуть заметно кивнул. – Она тоже искала артефакт. Её родители погибли за полгода до нашего знакомства, и она очень хотела их вернуть. И мы его нашли. Нам помог один китаец. Я не знаю, знакомы ли вы с этим народом, они живут очень далеко от вас. Очень.
Я покачал головой, думая, как объяснить расстояние, и отец Калеб положил руку на мою, лежащую сейчас на колене.
– Я знаю о людях с востока.
– Ну вот, – облегчённо выдохнул я, – и родители Марты вернулись. Они живы. А я – тут. Не понимаю, для чего, но тот же китаец отправил меня сюда. И из всего, что узнал за вчерашний день, я могу предположить только одно: надо решить вопрос с вашим аббатом. – В ответ на непонимающий взгляд отца Калеба, я зачастил: – Единственное, что у вас здесь не так, не считая мелочей, которые не связаны только с этим местом и существуют почти везде, это то, что делает Этельверд и его люди. Он же, по вашим же словам, заменил всех послушников, проводит закрытые мессы, не пуская на них никого, кроме тех, кто ему прислуживает. И ещё эти пропажи людей и убийства, которые начались с его назначением. Я просто не представляю, для чего ещё меня могли отправить сюда.
Он молчал, и я встал, не в силах больше сидеть – нужно было шевелиться, что-то делать, а не ждать, пока мне вынесут приговор. Я пошёл вдоль прохода между скамьями к распятию. Простому, довольно грубо исполненному, но мне показалось, что именно это придало ему настоящей силы, заставившей встать перед ним на колени. Я не крестился, не бухался лбом в пол, не целовал крест. Я просто смотрел на него, почти не моргая, пока мне на плечо не легла горячая ладонь.
– Идём, – произнёс отец Калеб, развернулся и пошёл в сторону, к двери, которую не было видно из-за одной из колонн.
– Роман Ринатович, к вам посетитель.
Лилия заглянула в кабинет, и Роман оторвался от сайта, на котором разбирался с тем, где и как быстрее получить визу.
– Кто?
– Это я, – раздался из-за спины Лилии голос, знакомый Роману только по телефонным разговорам.
– Пусть пройдёт, – произнёс он, – и не беспокойте нас.
– Да. – Она кивнула и посторонилась, обращаясь теперь уже к посетителю: – Проходите.
В кабинет вошёл мужчина лет тридцати пяти – сорока, точнее было сложно определить из-за словно бы постоянно двигавшихся черт его лица, но Роман сразу отметил, что в одежде, да и манере поведения, тот словно бы подражает гангстерам из старых американских фильмов. И федору вон даже в помещении не снял. А если не приглядываться, то издалека похож на Трухина, который лет двадцать назад в «Улицах» снимался.