Артефакт

Иванов Дмитрий

– На шумерском? – переспросил я: в моем тоне недоумения явно было не меньше. – На этом логотипе?..

– Что вы имеете ввиду? На каком логотипе?

– Этот медальон… Или мы говорим о разных вещах? – разочарованно уточнил я. – Я имею ввиду логотип «Мерседеса»… Золотой медальон.

– Забавно… – сказал он. – Действительно… Только этот символ несколько древней, чем логотип любого автомобиля. И даже чем любой логотип вообще… Этот символ означает единство трех стихий. Хотя и не совсем ясно, какая тут связь с надписью. Но это не подделка,

не беспокойтесь… Собственно, именно надпись и определяет возраст.

– Чей возраст?

– Возраст медальона, разумеется. Ему не менее трех-четырех тысяч лет.

– Сколько?.. – недоверчиво переспросил я. – Вы шутите?

– Возможно, и больше. Такими вещами я не шучу, молодой человек, – холодно заметил Игорь Моисеевич. Очевидно, он очень почтительно относился к «пожилым» логотипам.

– Понятно… – сказал я, пытаясь звучать как можно более уважительно. – А что за документы, которые вам не удалось найти?

– Документы, на которых имелась бы подобная печать… И по поводу мифов тоже ничем не могу вас порадовать. Этана, конечно, упоминается в эпосе, но речь там идет о камне родов или траве рождения, как я вам и говорил. Правда, конец этого мифа утрачен.

– Этана? А кто это?

– Этана – один из аккадских царей… – уже совсем безнадежно вздохнул Игорь Моисеевич. – Знаете, Валентин, поскольку я ничем вам больше помочь не могу, да вы и сами, как я понимаю, утратили интерес к вопросу… Давайте на этом пока и остановимся.

– Хорошо, – смиренно согласился я. – Спасибо вам огромное, Игорь Моисеевич. Ничего, если я вам как-нибудь еще позвоню?

– Буду рад, – буркнул Игорь Моисеевич, но, кажется, это была обычная вежливость.

Мы распрощались, и на всякий случай я забил его номер в память.

– Кто это? – спросила Ольга.

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Какой-то Каргопольский. Рассказал про медальон.

– Я поняла. Так что рассказал-то?

– Древний он… Шумерский.

– Шумерский? Не может быть.

– Почему?

– Тогда ему несколько тысяч лет должно быть.

– Четыре, – кивнул я.

– Четыре тысячи?

– Ну да.

– Очуметь… А почему он тебе позвонил?

– Я же говорю – не знаю. Хотя он-то меня как раз знает.

– Интересно…

– Слушай! – Я остановился. – Так это, наверно, мой двойник ему звонил… Только почему он дал мой номер?.. И где он его взял?

– Может, у вас и номер один? – усмехнулась Ольга.

Я посмотрел на нее без тени улыбки:

– Знаешь, – сказал я, – видимо, так и есть…

С самого начала моих злоключений у меня возникло чувство, будто какой-то «монтажер» нарезал мою жизнь, как кинопленку, а потом склеил заново. Только некоторые куски пленки почему-то оказались совсем из другого фильма. И этот «другой фильм» тоже был про меня, но его сценарий заметно отличался. Я гнал от себя эту абсурдную мысль – просто-напросто отказывался сходить с ума, что ж тут удивительного… Однако теперь я уцепился за нее: похоже, именно

эта безумная мысль только и могла защитить меня от безумия… Руки бы этому «монтажеру» оторвать!..

Одним лишь моргом наши визиты к усопшим не ограничились. Ольга уговорила меня сходить к Виталику на могилу – очень уж ее беспокоило, где мой двойник откопал медальон. Меня этот вопрос тоже интересовал.

– И что ты думаешь? – беспомощно спросила она, скрупулезно осмотрев новенькое надгробье, у подножья которого лежали увядающие цветы. Никаких следов того, что надгробие пытались сдвинуть с места, не было, не говоря уже о «раскопках». Однако надгробие ведь установили совсем недавно, так что отсутствие следов еще ни о чем не говорило…

– А когда бы он успел? – усомнился я. – Вчера он побывал у тебя, выяснил, что медальон в могиле, – и вчера же нашли его труп… Любой на его месте, по крайней мере, дождался бы ночи.

– Он же был не в себе.

– Он бы был не в себе, если бы это был «я», – скорчил я кривую ухмылку. – Но и я не решился бы посреди бела дня вскрывать могилу: тут же охрана какая-никакая… Да и народ ходит.

– Так у него был свой медальон, а он еще от меня что-то требовал?! – искренне возмутилась Ольга. – Да вы, ребята, действительно чокнутые.

– Я-то тут при чем? – улыбнулся я.

Она только покачала головой.

Глава двенадцатая

В центр мы вернулись только к вечеру.

– Давай где-нибудь поужинаем, – предложил я. – Мы ведь с этого и хотели начать, если мне память не изменяет.

– Начать?.. А, в этом смысле… – рассеянно откликнулась она.

Мы нашли небольшой китайский ресторанчик неподалеку, полупустой по причине раннего вечера, и устроились за уютным столиком на двоих возле окна.

– Знаешь, – сказала Ольга, – если этому медальону столько лет, то он, наверно, стоит огромных денег. Может, поэтому все эти убийства?

– И еще он такой не один… – напомнил я. – Думаю, могилу Виталика все-таки никто не вскрывал.

– И этот тип… тоже всякую чушь молол, – хмуро кивнула Ольга.

– Тоже?

– Извини.

– А конкретнее?

– Я имею в виду, что… Я тогда вообще не понимала, о чем он говорит… И мне все это, естественно, казалось бредом…

– А что теперь?

– Теперь я, кажется, понимаю, что он имел ввиду… Но не очень помню – мне не до того было, чтобы разбираться в его проблемах.

– Попробуй вспомнить.

– Ну, поскольку его убили… Он вроде говорил… Да, он сказал, что его могут убить, если он не разберется с медальонами.

– Как видишь, не обманул, – вставил я.

– Что… ему надоела вся эта муть и что ему нужны медальоны, чтобы «с этим» покончить, – удивленно припомнила Ольга, словно содержание собственной памяти стало для нее откровением. Мне бы ее способности: мои провалы в памяти так легко не восстанавливались…