Артефакт
Шрифт:
– Если я что-нибудь выясню по своим каналам – дам вам знать. А там посмотрим, – заключил Александр.
– Еще кое-что… Пока я был в тюрьме, Кеглин пытался мне помочь.
– То есть?
– Кажется, он был уверен, что я не убивал Завадского, и пытался сам вести расследование.
– Ясно, – усмехнулся Александр. – А теперь, значит, вы идете по его стопам… И далеко собираетесь зайти?
– Не так далеко, как он.
Я вручил Александру аванс, заплатил за пиво, и мы распрощались. Теперь я мог с чистой совестью ехать к Ольге, любоваться старыми фотографиями.
Глава
– Извините, что я вас этим достаю… – с порога принялась оправдываться Ольга. – Проходите, обувь можно не снимать… Но, понимаете, когда я нашла фотографию, то сначала подумала, что такого просто не может быть. Я никогда его раньше в форме не видела – ни в жизни, ни на фотографиях… А тут и вы вместе с ним. Вы-то должны знать… Это, конечно, никакого отношения к его смерти не имеет, но я решила, что вам надо взглянуть…
«Любопытство», – понял я. Что ж… Весь человеческий род страдает этим недугом. Даже близкое дыхание смерти не способно заглушить в нас эту болезненную страсть.
Мне и самому стало любопытно, хотя я по-прежнему был уверен, что загадка разрешится самым банальным образом. Однако мой скепсис мгновенно улетучился, едва я взглянул на фото.
– Вот… – сказала Ольга, выложив передо мной на стол небольшую стандартную карточку, некогда живорожденную одним из представителей славного семейства вечно беременных «Поляроидов».
Я сразу узнал ее. У меня такая тоже была. Только одна деталь отличала мою карточку от лежащей на столе. И деталь немаловажная, особенно для человека мыслящего: голова… На моей карточке, на белесом фоне африканской пустыни, под выгоревшим тентом цвета хаки двое солдат сидели за столом, наслаждаясь холодным «Будвайзером». Справа сидел я, а слева мой приятель Насим. На фотографии, которую выложила передо мной Ольга, вместо Насима, облаченный в камуфляжную форму Французского Иностранного легиона, пивом наслаждался мой почивший друг Кегля…
«Отличный фотомонтаж», – констатировал я про себя, внимательно изучив фотографию: никаких дефектов. Хотя – ничего удивительно, при нынешнем развитии технологий. На шее Кегли висел тот же медальон, что был у Насима: золотой логотип «Мерседеса». У этого медальона имелась своя, особая история, и видеть его на загорелой шее Виталика было особенно нелепо.
– Медальон… – показал я Ольге, невольно улыбнувшись. – Вы знаете кого-нибудь, кто бы так чтил немецкий автопром?
– Этот медальон был на нем, когда он умер, – кивнула Ольга. – Мы решили оставить его… Так и похоронили.
– Что? – поразился я. – Этот медальон?
– Ну да…
Я хмыкнул: похоже, Виталик и в своих чудачествах умудрился перейти все разумные границы…
– Такой медальон был у моего друга, француза… В Африке. Наверно, Виталик позаимствовал у меня фотографию, отсканировал, сделал копию и вставил в нее свою нахальную морду… Простите… – опомнился я, сообразив, с кем имею дело.
Она неопределенно пожала плечами, но, кажется, не обиделась.
– Вы хотите сказать, что… это не настоящая фотография? – удивленно спросила она.
– Виталик… при всем моем уважении к покойному… в Африке со мной не служил. А снимок сделан там. Это монтаж.
Ольга взяла фотографию и внимательно вгляделась в пересвеченный жарким африканским солнцем пустынный пейзаж за обвисшим тентом.
– Еще и медальон по фотографии заказал… – вздохнул я.
– А зачем? – недоверчиво спросила она.
– Понятия не имею. Возможно, ему хотелось там побывать.
– Он мог бы съездить…
– Наверно, ему хватало его воображения, – пожал я плечами. – И в чем-то он, видимо, прав: так легче избегать разочарований…
– Кофе хотите? – предложила Ольга, сделав нерешительный шаг в сторону кухни. Предложение выглядело чертовски соблазнительным. Как, впрочем, и она сама: в домашнем халате она казалась такой… доступной, что ли?.. У меня даже внутри что-то екнуло, как тогда, на кладбище, когда я впервые ее увидел, еще не зная, кто она… Или это у меня крыша едет от воздержания?.. Как ни прискорбно, но я поймал себя на таких мыслях, что Кегля, наверно, перевернулся бы в гробу, если хотя бы половина из того, что рассказывают о покойниках, было правдой… Да, неловко как-то с такими мыслями тут кофе распивать. Эти мысли следовало гнать… Пока, по крайней мере…
Стоило мне пошевелить извилинами в нравственную сторону, и я сразу обратил внимание, что халат на девушке траурно черного цвета. Так что… как бы соблазнительно она ни выглядела, цвет этот приходилось уважать… Хотя я никогда прежде не слышал о траурных домашних халатах. Может быть, это просто ее любимый цвет?..
– Честно говоря, даже пообедал бы с удовольствием, – вздохнул я. – Пригласил бы вас куда-нибудь. Но… Мне пора.
– Жаль, – сказала она. – Я бы тоже с удовольствием куда-нибудь сходила. Проветриться. А то сижу целыми днями одна. Все почему-то думают, что… В общем, я даже не знаю. Может, это и правильно… Только это ведь не я умерла… Так тоскливо тут без него, в этой квартире. Вот и вас из-за ерунды приехать заставила. Извините…
– Ну что вы, Оля! – возразил я. – Я очень рад, что вы позвонили. Если еще какую-нибудь забавную фотографию найдете – звоните обязательно… А можете и просто так звонить – я с удовольствием вас навещу.
– В самом деле?
Я улыбнулся:
– Сегодня у меня просто дела срочные, а завтра мы обязательно куда-нибудь сходим. Согласны?
– Согласна, – кивнула она и тоже улыбнулась.
Глава шестая
В милицию я решил больше не звонить: к телефону у меня доверия не осталось. Пошел сам. Отыскал районное УВД и нагрянул лично.
Заявление у меня приняли: «Легко… Приносите еще». Потом снова проверили сводки и снова попытались мне втереть, что я к ним раньше не обращался. Менты косились на меня и многозначительно переглядывались. Я тоже посматривал на них подозрительно, но на своем слишком активно не настаивал: еще не хватало записаться к ним в штатные сумасшедшие.
– Кроме вашего заявления у нас нет свидетельств о стрельбе в городе, – вежливо сообщил мне вызванный по такому случаю оперуполномоченный.
– Каких еще свидетельств? – нахмурился я. – Вам что, покойник нужен для убедительности?