Артефакт
Шрифт:
Кол. 1:20 И чтобы посредством Его примирить с Собою всё, умиротворив чрез Него, Кровию креста Его, и земное и небесное.
Иоанн Златоуст. Если убьет кто по воле Бога, убийство это лучше всякого человеколюбия. Если и помилует кто из человеколюбия вопреки тому, что угодно Богу, — недостойнее всякого убийства будет это помилование.
На пассаж она ответила двумя фразами: “Обсуждение замыслов Божьих является богохульством. Но Вас я всё равно люблю!”
Строго говоря, атеистом Роман не был. Всё-таки Вселенная столь грандиозна и соразмерна во всех своих физических законах, столь математически и духовно-чувственно прекрасна, что огулом отрицать Разумный Замысел некорректно. Но слепая фанатическая вера, возводящая бездоказательность в догму, а на пьедестал
Поэтому Роман склонялся, скорее, к агностицизму. На лесенке познания мозг определённо развивался не для того, чтобы стать рудиментом по прихоти веры. А глобальный замысел и глобальность случая, может, и не отменяют друг друга.
Богов как проявлений энергий и стихий можно понять. В каждом народе - по его сути, истории и фантазии. Многобожие древних - не отзвук ли цивилизации богов или модели множественности миров? Разнообразие более приличествует и природе. Евангелие от диктатуры вряд ли всеубеждающе. И первым примером - Израиль: то ли придумавший Единого под себя, то ли получивший Его на свои выи. То ли слямзили богоборцы Яхве из пантеона шумеров, хананеев, вавилонян, египтян, заодно с потопом и многими библейскими событиями, то ли, творчески обобщив, влили в Него свою неукротимую волю быть всегда и во всём первыми. Конечно, иудаизм и христианство не единственны, кто свиреп своими богами и резнёй, но в перевёртывании понятий и освящении кровожадности фиговым листком милосердия равных им нет.
Если Новый завет коробил Романа, пожалуй, лишь неблагодарной подставой Иуды, оскоплённой седьмой заповедью в варианте Христовом, непротивлением злу и подставлением щёк, фальшивым огнём той истины, что в духе Яхве требует служения только ей и отвержения родных, то мерзости людские Ветхого завета, по сути, от божественных отличались лишь трубою пониже да дымом пожиже... Многие библейские следствия объяснимы человеческим незнанием, но есть особо циничные: зачем жертва искупления, если она ЗАДУМАНА от вечности за ЗАДУМАННЫЕ грехи людские? В чём вина перед Богом детей, пришедших в Его мир с врождёнными болезнями? После потопа "грешное" человечество исчезло, но Бог не успокоился и через святое семейство перенёс "первородный грех" на новые народы (кстати, всех - уже евреев как потомков Ноя)... И не понимал Роман, как умудрялись христиане в своём святом источнике веками в упор не видеть прямых посылов прямым текстом на вражду народов, на торгашескую мораль “ты мне - Я тебе”, насаждение страха и раболепствия, божественного воспитания провокациями, изгнанием от знаний, проклятиями, потопом, казнями Египетскими - всё цветочками перед людоедским апокалипсисом... Слава Богу: верующие Библию не читают...
И толкования осанствующими адептами лютых детских смертей непостижностью Божьего Промысла самим Замыслом - ревнителем и карателем до энных колен - тупо безнаказанно и опровергаются. Гениальность со злодейством, увы, вещь совместная, но зло Абсолюта аморально по определению. И все припевы, что раз создал, то вправе и уничтожить, что все божественные убийства как бы и не убийства, а возмездие осужденным и профилактика от греха, что поскольку наши проступки оскорбляют Его бесконечную святость, наказание также должно быть бесконечным, что для Бога есть вещи поважнее, чем жизнь человеческая или существование народов - не просто воспитательское бессилие, но бессилие невсемогущества. Жестокость Бога и присных - жестокость хирурга или садиста? Хирург, беря скальпель, вряд ли ставит целью прирезать пациента... К терапевтической практике Тетраграмматон-Яхве-Иегова-Элохим-Адонай-Саваоф-Шемхамфораш-Шалом... вроде и пытается две тысячи лет перейти, да ремесло кровопускания не отпускает. Мера за всё - смерть. С неё и началось. Параллелью к “не убий, не укради” Эталон допускает и геноцид, и рабство, и расизм, и обирание неродственных соседей... Пусть христианство и задолбало всех “первородным грехом”, перманентно отягчающим поколение за поколением, но главный смертный грех - жертва не Ему, а мелким соперничкам. Тут даже палочка-выручалочка покаяния (“нет греха непрощаемого, кроме того, в котором не каются”) не срабатывает: милосердие камнями, серой и скрежетом зубовным движимо божественным глаголом “истреблю!” И что нам трёп о свободе воли и терпимости - “нельзя терпеть еретиков!” * Единый Бог - скрепа народов? Силовое поле Вселенной? Или и здесь чеканка: “Любая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно”? И выдержит ли Бог собственный закон: воздастся каждому по делам его...
Понятно, что Бог - не человек, точнее - не человечен. И нам мораль Его пока не по размеру. Как, впрочем, и наоборот. Но если создал разум и ведёшь к Себе, применимо ли обращение как с компьютерной программой: стёр и выбросил... И не к умалению ли Творца такая Ему осанна от истинно уверовавшего: “Даже геноцид нравственен, если его приказал осуществить Бог”.
Вера в Абсолюта и должна быть абсолютной, всё остальное - от лукавого. После такой аксиомы служкам всё через губу: тварному человеку не положено достоинство и право на выбор и сомнение. Безропотно бездумен - угоден, а бормочешь «Eppur si muove» («И всё-таки она вертится!») - еретик.
В общем, прочтение Писания породило вопросы - под присказку, что задают их только атеисты, а верующие знают ответы. И если космогонические прописи древних вполне укладываются в вопрос, зачем нужна чудовищно безразмерная Вселенная при создании жизни только на Земле, то ответы “зло - прививка от зла; нет зла - нет и добра” на “что помешало Богу создать мир, в котором по физическим, моральным - любым законам - нельзя было бы уничтожать живое?” Романа не убеждали абсолютно.
Верой он не насыщался. Хотел понимания.
За пару месяцев до лета 2010 года с Романом Семёновичем неожиданно связался его бывший аспирант - сириец Мурад аль Нассер. Он был очень взволнован и просил о помощи. Ещё не был разворочен арабский муравейник, но гул человекотрясений уже шатал государства. У горной цепи Антиливан, идущей по границе Сирии и Ливана, скотовод, родственник Мурада, провалился на невысоком холме в странную полость. Хорошо, что сообразили его вызвать: спрятанное в пласте городище тянуло на археологическую сенсацию. Опыта у молодого учёного было маловато, и никого из профессионалов ближе учителя он не нашёл. Чтобы остановить утечку информации и нежелательную заинтересованность сопредельной стороны, Мурад пробил приглашение двух-трёх русских экспертов и повязал молчанием своих родственников, взяв их рабочими на раскопки и пообещав награду от государства. Охваченный охотничьим азартом, он торопил Романа Семёновича с определением спутников и, смущаясь, просил взять с собой Марию. Но лёгкий на подъём профессор выговорил ему, что эта экзотическая затея вряд ли подходит для девушки да вдобавок христианки.
Назавтра преподаватель попал под такие штурм-плач-уговоры своей лучшей ученицы, такие неожиданные ходатайства за неё уважаемых людей, что понял: община - не только молитвы.
– Как ты смогла практически за ночь такую волну на меня погнать?
– изумлялся Роман Семёнович, а она отвечала, что ему ни о чём не надо хлопотать - всё сделает его самая преданная и послушная ученица.
За неимением практики она и сама не подозревала о силе взрывного своего обаяния. Искушённый и независимый мужчина только и удивлялся, не обучалась ли она параллельно гипнозу у небезызвестного проповедника из Галилеи?
– Не зря же имя мне Мариам...
– полыхнула влажным взглядом дщерь магдалинова, и повергнутый Фома истинно вдруг ощутил в триединстве христианского Бога четвёртую ипостась...
***
В самолёте Мария кое-что прояснила. Оказалось, что её семья - потомки древнейшей секты ессеев, с которыми каким-то боком соприкасался Иешуа бен Иосеф, он же Иисус. Спасаясь от десятого римского легиона и спасая, что могли унести из Кумранской библиотеки, ессеи бежали по векам и странам. А по фрагменту свитка, переданного ей Мурадом на мобильный, она почти с уверенностью может сказать, что пергамент - из легендарной библиотеки. И, может, не зря она самостоятельно штудировала древнееврейский и арамейский, не зря её род и община сейчас благословляют их миссию...