Артефактор

Лекс Эл

Я внимательно слушал лекцию Буркова. Это было непросто из-за его заикания, но основную суть я улавливал без проблем.

Артефакты делятся на два вида: те, что падают из разломов, как «антиграв», который я потерял, и те, что создают сами люди. «Истинные», то есть пришедшие из разломов, содержат в себе, предположительно, бесконечный запас маны и могут выполнять свои функции до конца времен. «Искусственные», то есть рукотворные, делятся на «открытые» и «закрытые» — те, что требуют насыщения маной от мага, и те, в которых заряд маны заложен изначально, и артефакт перестает работать, когда

его исчерпают.

Артефакты могут делать разные вещи: от простых заклинаний до сложных комплексов, которые в свободной форме конфликтовали бы. Разумеется, чем сложнее артефакт, тем выше его стоимость и больше желающих его приобрести.

Но так как сегодня был вводный урок в техномагию, Бурков остановился на этой общей информации и не стал углубляться дальше. Вместо этого он объявил, что сейчас мы попробуем взаимодействовать с простыми артефактами открытого типа и ушел в то самое помещение с замком.

Вернулся он через две минуты, неся на вытянутых руках поднос, на котором лежал пяток загогулин разных форм, размеров и цветов.

Но не это в них было главное.

Главное — то, что я их почувствовал еще до того, как толком разглядел.

Глава 6

Я не испытывал таких ощущений с «антигравом», потому что тогда еще не умел чувствовать ману в себе. Для меня артефакт был просто чем-то вроде гранаты, которая вместо взрыва делала что-то другое.

Сейчас все было иначе. Вокруг меня как будто появилось что-то вроде магнитного поля, которое я мог ощущать. И профессор только что внес в это поле несколько магнитных материалов, которые я тоже ощутил. Но на самом деле это поле было магическим. Как и сами материалы.

Артефакты на подносе начали светиться разными цветами, превращаясь для моего взора из серых предметов в яркие игрушки. Я сильно захотел их взять в руки, потрогать и пропустить через них ману, как пытался делать на других занятиях. Но я сдержался. Всему свое время.

Преподаватель поставил поднос на стол, взял первый артефакт и повернулся к нам. Он показал странный предмет, похожий на букву омега, и сказал, что это «Сигнус», и он появился из разлома. Сила его была не очень велика, но полезна: при активации он создавал щит, защищающий от огня путем его охлаждения. Щит не был вечным и после поглощения определенного количества тепла уходил на перезарядку, самостоятельно восполняя свой заряд через время. С ним нельзя было ничего делать, кроме как использовать: его нельзя было вскрыть, передать его свойства другому предмету или подпитать маной.

Остальные артефакты уже были рукотворными. Сперва профессор показал толстую стрелу с светящимся оперением — «Сагитту». Она была сделана из артефактных материалов и, будучи наполненной маной, подчинялась магу. Ее пробивная способность увеличивалась, и она могла пробивать все, что маг мог представить. Но для управления «Сагиттой» требовалось много маны, поэтому такое оружие было редкостью, потому что просто никому не нужно. Артефакторы обычно недостаточно сильны для того, чтобы позволить себе такие траты маны, а те, кто могут себе это позволить — достаточно сильны для того, чтобы не нуждаться в этом артефакте.

Следующим был «скутус» —

широкий браслет, который превращался в небольшой стальной щит. Он не требовал подзарядки маной, поскольку имел собственный запас, который постепенно пополнялся от мага. Щит защищал от многих физических атак, включая пули малых калибров.

Четвертым артефактом была «джокер» — простая игральная карта, которая ярко сверкала обрезами, словно под краской скрывается полированная в зеркало сталь. Несмотря на название, это была двойка треф. Но, когда преподаватель ею махнул, она внезапно превратилась в пятерку пик, а, когда перевернул вверх ногами — в короля бубей. Мало того — он взмахнул рукой еще раз, и одна карта разложилась сразу в целый идеальный веер, где номинал и масти шли по порядку друг за другом… И, разумеется, Чтобы «джокер» мог делать такие фокусы, его нужно было напитать маной.

Последним артефактом было кольцо с темным камнем. Кольцо называлось просто и ненавязчиво — «поводок», и было одним из самых распространенных, дешевых и востребованных артефактов в мире. «Поводок» привязывался к любому предмету, какой только душа пожелает, и, при активации, призывал этот предмет к хозяину. Имелись ограничения по весу, да и по размеру тоже, но все равно это была очень полезная вещь, пользоваться которой не брезговали и маги тоже. Бурков даже показал собственную руку, на которой красовалось кольцо его собственного «поводка», только не с желтым, а с красным камнем.

А вообще, как оказалось, артефакты могли делать много всего, даже то, что нельзя было сделать с помощью обычной магии, например, перемещать предметы или размещать их в одном месте, создавая пространственные карманы, где вещи не занимали места.

— Н-но с-само с-собой, что м-много артефактов од-дновременно использовать не п-получится! — продолжал профессор. — Это очень затратно п-по мане, особенно если артефакт с-сделан ч-человеческими руками. Д-даже я не с-смог бы к-контролировать все эти артефакты одновременно!

Я внимательно слушал, но на самом деле лишь выжидал момент, когда профессор даст нам поработать с артефактами. И вот на этом моменте у многих начались проблемы. Структурники, которые легко могли вить из свободной маны веревки, не могли активировать артефакты. Они по привычке вытягивали ману наружу, вместо того чтобы пропустить ее через артефакт. Поэтому они и не работали, кроме «Сигнуса», который всегда был готов к работе. У техномантов получалось взаимодействовать с артефактами с первой или второй попытки. У стихийников дела обстояли средне, а биоманты, похоже, вообще не понимали, что от них требуется.

Как-то так получилось, что я был самым последним, до кого добрались пущенные по рядам артефакты. И, когда они наконец оказались у меня в руках, когда я смог их пощупать, оценить, ощутить их — все изменилось.

Не было больше никаких проблем в том, чтобы изобразить что-то с помощью маны. Она испарялась с моих ладоней, пропитывая каждый артефакт, насыщая их, привязывая их ко мне самой крепкой из всей связей. Я видел их все изнутри, я понимал, как они устроены, я мог ими управлять, как частями своего тела… Да что там — я мог бы их повторить, если бы у меня были подходящие материалы!