Артефактор

Лекс Эл

А потом к ней присоединилась та рыжая, с которой Белова стояла в паре. Глядя мне прямо в глаза и игриво улыбаясь, она аккуратно и неспешно аплодировала, словно боялась превысить какой-то лимит по количеству хлопков в минуту.

А потом захлопал еще кто-то. И еще кто-то. И еще несколько человек…

Через тридцать секунд хлопала вся толпа. Аплодисменты были такими громкими, что впору было появиться Меньшову, решившему, что снова начался какой-то неразрешенный фейерверк!

Дима так и вовсе засунул два пальца в рот и пронзительно засвистел, добавляя хаоса в общее веселье, кто-то радостно закричал, словно это не я, а он победил ГРОТа и получил лишние турнирные очки. Событие, которое только

что произошло, было таким важным и невероятным, что вызвало радость у всех, даже у тех, кто был ему просто свидетелем.

Только несколько человек не хлопали мне. Конечно же, это были Хромов и Разумовский с их подпевалами, и еще пара парней, столь же хмурых и недовольных происходящим, как и остальное хулиганье. Они только смотрели на хлопающих с легкой усмешкой и презрением в глазах, словно все вокруг — идиоты, а они одни тут умные.

Спустя две минуты, когда у всех уже руки устали хлопать, и аплодисменты стихли, Литова продолжила:

— А теперь, когда мы покончили с формальностями…

Договорить она не успела — по замку прокатился гулкий удар колокола, возвещающий о конце урока. Его было слышно даже здесь, во дворе, хотя он и не был особенно громким — опять магия помогла.

— Что ж. — мгновенно оборвала сама себя Литова. — Теперь, когда мы покончили с формальностями, объявляю урок оконченным, все свободны! А тебя, ГРОТик, мы сейчас отдадим в починку Дорошину, он живо приведет тебя в порядок…

Последние слова она адресовала уже голему, поглаживая его по висящей на проводах голове, и столько участия было в ее голосе, что я в очередной раз заподозрил, что это не простой голем, ой какой не простой.

После урока армамагии, в котором магии оказалось примерно столько же, сколько в бутерброде с сыром на завтрак, началась пара монстрологии, на которой вниманию первокурсников представили двух новых тварей — феникса и некра.

Фениксы на все сто процентов оправдывали свое название. Это были птицы, перья которых состояли из тоненьких языков красного пламени, но, как рассказала Круглова, этот огонь не обжигает и вообще не способен поджечь даже бумажку, даже спичку, даже если ее сунуть прямо в перья. Фениксы были одними из немногих дружелюбных созданий, что выходят из разломов, и поэтому были полезны вдвойне. Ценные материалы в виде осыпавшихся перьев, которые в растолченном виде использовались практически в любом зелье и тонике, можно было получать с них даже без уничтожения самих животных. Жаль только, что фениксы, как и любые другие твари, не жили вечно, и, после того, как дикий разлом закрывался, а он закрывался рано или поздно, извергнув из себя всех тварей, фениксы исчезали вместе с ним. И перья, конечно, исчезали тоже, как и любая другая материя, появившаяся из дикого разлома… Исключая манолит, разве что.

Зато если стаб во время очередного выброса выбрасывал в наш мир фениксов, это был настоящий праздник для тех, кто владеет фермой на этом стабе. Были даже попытки разводить фениксов в нашем мире, но, к сожалению, здесь они совершенно отказывались размножаться и наладить бесперебойную поставку перьев не получалось, какие бы усилия ни прикладывали, какие бы стратегии не предлагали. Были даже идеи использовать бессмертие фениксов, или, вернее, их перерождение после смерти…

Но потом оказалось, что от своего аналога из легенд фениксы унаследовали только огненные перья и потеряли где-то в процессе своей странной иномирной эволюции способность перерождаться из пепла.

Несмотря на то, что фениксы не были агрессивны, люди все равно вывели их уязвимости в процессе ухода за ними. Чисто на всякий случай, вдруг когда-то агрессия появится. Огенные птицы боялись воды и холода — в общем, всего того, чего боится и обычный огонь. Когда их перья гасли, фениксы теряли

способность летать и превращались в обычную ощипанную курицу, еще менее опасную, чем здоровая птица.

После фениксов настал черед некров. Некрами называли людей-нормиков, которые изменились под действием сильного магического фона до неузнаваемости.

— Обычно такое происходит, если в каком-то месте разлом был открыт слишком долго. — пояснила Круглова. — Бывают разломы, которые месяцами выплевывают из себя тварей, потому что находятся в какой-нибудь глуши, где про них просто не знаю. Твари разбредаются по округе, а ведь пока не будет уничтожена последняя тварь из волны, следующая волна не начнется. Поэтому разлом может существовать месяцами, все это время выливая из себя наружу реки свободной маны. Это, конечно же, сильно сказывается на окружающей территории, она просто пропитывается этой маной и изменяется так, как невозможно себе представить. Там может образоваться пылающий ад, а может вдвоем уменьшиться сила гравитации. Могут подняться песчаные бури, на полянке среди зеленого леса, а может случиться так, что земля вздыбится и подопрет небо каменными колоннами в километры высотой, которые просто не способны существовать в нормальных условиях нашей планеты. В общем, такие зоны, которые называются зонами риска, являются довольно опасным местом, но в первую очередь они опасны для нормиков — простых людей. У магов есть своя собственная мана, она как бы не пускает чужую ману, тем более такой малой концентрации, в организм. Но у нормиков маны нет, поэтому, стоит им провести буквально десять минут в зоне риска — и их уже не спасти. Как мана меняет территорию вокруг себя, также она меняет и людей. И, в зависимости от того, какая магия доминирует в данной зоне, получится тот или иной вид некра.

И Круглова принялась перечислять известные виды, листая слайды на проекторе.

И слайдов этих у нее было, наверное, под сотню. Некр экзотермический, некр эндотермический, некр изотермический, некр псионический, некр каменный, некр мясной, некр воздушный, некр механический, некр свободный, некр токсический…

Всех этих некров объединяло только одно — они не были похожи на людей. Создавалось ощущение, что каждое из существ, сменяющих друг друга на слайдах, это оживший ребенок двухлетнего ребенка, которому задали нарисовать человека. Где-то они были худыми и с длинными руками, достающими до колен, где-то наоборот — огромным пузырями, из которых ручки и ножки торчали, как пальцы из надутой медицинской перчатки. Какие-то были цветными, какие-то черными, а оптический некр не имел окраса вовсе — он был прозрачен и из-за этого почти невидим.

И у всех у них была одна и та же уязвимость, или, вернее, тип уязвимости. Они были уязвимы к тому виду магии, который противоположен той, что создала некра. Огненного некра надо потушить, ледяного — растопить, оптического — облить краской или каким-то другим способом заставить показаться, а токсического — облить противоядием, желательно универсальным, зельем то есть. Тогда некры превращаются просто в не очень быстрых, но очень настырных зомби, которых нетрудно уничтожить, лишив головы или просто разрубив на куски.

А то с помощью зелий убивать некров — денег не напасешься.

— Простите, тэсса Круглова. — дождавшись, когда до конца урока останется пара минут, я поднял руку. — У меня вопрос.

— Слушаю вас.

— Вот вы сказали, что нормики не владеют маной, поэтому для них опасно, а у магов внутри собственная мана, поэтому магия зоны риска в них не проникает… А что происходит с теми, кто впитывает ману?

— Простите… — Круглова нахмурилась. — Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Что значит «впитывает ману»? Я никогда не слыхала от таком понятии, как «впитывать ману».