Артем (Федор Сергеев)
Шрифт:
Утром следующего дня у входа в зал краеведческого музея стояли товарищи, которые раздавали большевистский список всем уполномоченным. Этот список был единственным на съезде.
Городской голова Перми Рябинин открыл второе заседание съезда и объяснил порядок избрания — выборщиков. Каждый уполномоченный имел право составить от своего имени список желаемых кандидатов в выборщики и передать его в избирательную комиссию. Из собранных комиссией списков составлялся общий список кандидатов в выборщики, и каждое упомянутое в нем имя подвергалось баллотировке — голосованию.
В итоге баллотировки восемь из десяти большевиков были избраны выборщиками в Государственную думу. Девятым был рабочий с Юго-Камского завода, также поддержанный большевиками, и десятым председатель съезда железнодорожник Бараш. Этот эсер солгал съезду, что он по убеждениям социал-демократ, и этим обманным путем пролез в выборщики.
Выборщиков поздравляли с избранием, вручали им наказы от избирателей.
Приближался завершающий этап избирательной кампании.
Выборщики съезжались в Пермь. Они должны были сказать свое веское слово — избрать депутатов от Урала во II Государственную думу. Большевикам теперь необходимо было вести политическую работу среди всех выборщиков: рабочих, крестьян и служащих.
«Однажды вечером, за четыре дня до выборов, Артем пришел ко мне на квартиру, — пишет Шпагин, — и заявил, что мне надо оставить работу в мастерских и заняться проведением бесед с вновь прибывающими выборщиками. Потом Артем, глядя на меня в упор, вдруг задал мне вопрос:
— Кувалда, что ты скажешь, если мы выставим твою кандидатуру в члены Государственной думы? Хватит ли у тебя духу выдержать все то, что может последовать в случае разгона думы?
Я был смущен и не сразу мог дать ответ.
— Быть в роли депутата не так-то уж легко, — заметил я, — к тому же, ты сам знаешь, Артем, у меня подготовка невелика.
— Ну, на этот счет не беспокойся, — возразил Артем. — А вот насчет семьи, которая может остаться, — вопрос. Впрочем, оставим это до завтрашнего дня.
С этими словами Артем вышел от меня».
Пятого февраля состоялось первое предвыборное собрание выборщиков. Вершителями судеб были крестьяне, их насчитывалось более ста человек. Большинство из них сочувствовало эсерам, но были и приверженцы социал-демократов. Членов РСДРП среди выборщиков насчитывалось 35 человек, кадетов до 45. При таком соотношении сил большевикам трудно было рассчитывать на значительные успехи.
На предвыборном собрании большевики выдержали натиск черносотенцев. Последние получили от представителей рабочего класса достойную отповедь.
Большевик Петров, человек не молодой, с окладистой бородой, дал отпор царским прихвостням:
— Граждане, вы слышали, как монархисты вызывающе держали себя в своих выступлениях против социал-демократов? Во многих случаях они говорили ложь. Но мы идем прямой дорогой, провокаций не устраиваем, наша партия открыто заявляет, за что она будет в думе бороться, а именно: за отчуждение земли для крестьян без выкупа, за восьмичасовой рабочий день для рабочих и за Учредительное собрание.
Петров и другие ораторы-большевики сделали свое дело: симпатии многих крестьян-выборщиков склонились на сторону товарищей Артема.
Вечером того же дня состоялось нелегальное совещание фракции социал-демократов.
Маленькая узкая комната. Артем сидит на подоконнике единственного окна. Входят товарищи. В числе других пришел и Чащин. Он приблизился к Артему, протянул ему руку. Артем остро взглянул веселыми глазами на надеждинца, чем привел его в некоторое смущение. «Что это Артем так многозначительно поздоровался со мной? Глазами сверлит, а они веселые, озорные… Что-то готовит мне».
Собрались все 35 выборщиков социал-демократов. Артем прошел к столу и объявил совещание открытым. На повестке дня один вопрос: «Обсуждение кандидатур в Государственную думу».
На предварительном совещании фракций различных партий социал-демократы получили три места для выставления своих кандидатов.
Предварительно Артем поставил вопрос: учитывать ли при выдвижении кандидатур в думу признак территориальности, или судить о кандидатах только по личным качествам? Было признано по возможности учитывать и то и другое обстоятельство.
От Екатеринбурга был выдвинут Егор Алексеевич Петров, от пермских железнодорожников — Шпагин, от Надеждинска — Чащин. Обсуждались также кандидатуры товарищей Карелина из Мотовилихи и Ордина из Екатеринбурга.
Во время обсуждения кандидатуры товарищ, о котором шла речь, выходил из комнаты. В списке большевиков остались Петров, Шпагин и Чащин. Эти трое представляли социал-демократов, они были выставлены для баллотировки на предстоящих выборах.
7 февраля в губернском земстве состоялись выборы. Чиновник по особым поручениям при пермском губернаторе знакомил выборщиков с правилами выборов. Проверка полномочий выборщиков уже произведена, и те, кто опоздал ее пройти, от участия в выборах отстранялись.
Голосование было дружным. Согласованный заранее между фракциями различных партий список кандидатов в думу был проведен абсолютным большинством голосов. Ни один черносотенец и монархист в думу не был избран.
Депутаты думы пользовались личной неприкосновенностью. Для большевика-подпольщика, получившего звание депутата Государственной думы, личная неприкосновенность была явлением почти фантастическим. Шпагин решил испытать эту самую неприкосновенность, использовать ее в революционных целях.
Пошел он на один из пермских заводов и во время обеденного перерыва устроил большой митинг рабочих. Произнес революционную речь и предложил рабочим составить ему, как депутату думы, наказ. И свершилось «чудо»: до поры до времени волшебные слова «депутат думы» действовали на охранку и полицию. На митинг, как и полагается, прибыл наряд полицейских, правда к шапочному разбору, когда уже все кончилось. Шпагина, только что произнесшего противоправительственную речь, арестовать было нельзя: депутат думы. И ничего иного не оставалось, как проводить господина депутата до его квартиры, а не взять, как прежде, за шиворот и отправить в тюрьму.